Веласкес изображает повара, готовящего яичницу. В ее руках яйцо и ложка. Рядом стоит слуга. В одной руке он держит графин с вином, а в другой дыню. Но эти предметы ничего не могут сказать о сущности этих героев.
Мы чувствуем, что они не только безупречны и далеки от шума и суеты. Они полностью погружены в бедную жизнь, не изящную и очень тяжелую. Но они величественно торжественны. Вот почему на ум приходят только настоящие былинные герои. Старуха, как некая Пифия, совершает священные обряды над огнем. Молодой герой
сосредоточен, как если бы он был Ромулом, который собирается основать Рим. Но почему они так величественны среди привычных припасов и кастрюль на кухне?
Веласкес показывает, насколько достойными могут быть бедняки. Руки мальчика и старухи замирают над огнем. Они не соприкасаются, но персонажи чувствуют присутствие другого. Если не обращать внимания на характерные для бурной жизни аксессуары, то можно подумать, что живописец изобразил некое таинство (перенос энергии из юности в мудрую старость).
Глиняная сковорода и ступка невероятно громоздки. На заднем плане темнота настолько густая, насколько это возможно. Создается впечатление, что живописец о чем-то таинственно умалчивает. Это главный атрибут царственного начала. Веласкес изобразил шеф-повара поистине торжественным. Почти королевский. Ее профиль похож на тот, который обычно изображают на медалях. Все предметы выглядят как литой металл. Простые люди стали памятником себе. В этом случае природа не исправляется. Академического превосходства нет. Жизнь совершенно отличается от жизни.
Смысл узнаваем и открыт. Но ООН здесь не виновата. Многое остается загадкой. Зритель не понимает, где происходит действие в этой картине. Другие подробности также неясны. Мы не можем понять, как связаны старуха и мальчик. Здесь все это не так важно, так как смысл полотна гораздо глубже и значительнее. Образ приобретает обобщенное значение. Веласкес размышляет о современности и передает свое отношение к бедности.
