 |
| Аглая и князь Мышкин. Фильм 2003 г. |
Господин Павлищев является второстепенным персонажем знаменитого романа «Идиот» Федора Михайловича Достоевского.В этой статье представлен цитатный образ и характеристика Павлищева в романе «Идиот», описание героя в цитатах.
— Все материалы по роману «Идиот»
Павлищев в романе «Идиот»: характеристика, образ, описание
Полное имя героя – Николай Андреевич Павлищев:
«– Точно так, его звали Николай Андреевич Павлищев, – и, ответив, молодой человек пристально и пытливо оглядел господина всезнайку.» (часть 1 глава 1)
Николай Андреевич был другом отца князя Мышкина:
«Павлищев – мой благодетель и друг моего отца.» (часть 2 глава 8)
Господин Павлищев много лет являлся опекуном главного героя князя Мышкина. Сам Мышкин называет его своим благодетелем:
«Павлищев – мой благодетель и друг моего отца.» (часть 2 глава 8)
«– Лев Николаич, воспитанник Николая Андреевича Павлищева, после смерти своих родителей, – ввернул он…» (Мышкин о себе, часть 4 глава 7)
Когда Мышкин остался сиротой, Павлищев занялся его судьбой. Он оставил мальчика на попечение своим родственницам-помещицам. А 5 лет назад он определил больного Мышкина в психиатрическую клинику в Швейцарии и содержал его 3 года:
«Почему Павлищев интересовался его воспитанием, князь и сам не мог объяснить, – впрочем, просто, может быть, по старой дружбе с покойным отцом его. Остался князь после родителей еще малым ребенком, всю жизнь проживал и рос по деревням, так как и здоровье его требовало сельского воздуха. Павлищев доверил его каким‑то старым помещицам, своим родственницам; для него нанималась сначала гувернантка, потом гувернер; он объявил, впрочем, что хотя и все помнит, но мало может удовлетворительно объяснить, потому что во многом не давал себе отчета. Частые припадки его болезни сделали из него совсем почти идиота (князь так и сказал: идиота). Он рассказал, наконец, что Павлищев встретился однажды в Берлине с профессором Шнейдером, швейцарцем, который занимается именно этими болезнями, имеет заведение в Швейцарии, в кантоне Валлийском, лечит по своей методе холодною водой, гимнастикой, лечит и от идиотизма, и от сумасшествия, при этом обучает и берется вообще за духовное развитие; что Павлищев отправил его к нему в Швейцарию, лет назад около пяти, а сам два года тому назад умер, внезапно, не сделав распоряжений; что Шнейдер держал и долечивал его еще года два; что он его не вылечил, но очень много помог…» (часть 1 глава 1)
«…да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал…» (часть 1 глава 1)
«…и оказалось, что две барыни, пожилые девушки, родственницы покойного Павлищева, проживавшие в его имении Златоверховом и которым князь поручен был на воспитание…» (часть 4 глава 7)
«Иван Петрович тоже, как и все, почти ничего не мог объяснить из причин, по которым Павлищев так заботился о маленьком князе, своем приемыше.» (о Мышкине, часть 4 глава 7)
В течение трех лет он посылал в Швейцарию ежегодно по 600 рублей на содержание и лечение Мышкина:
«…во‑вторых, никаких десятков тысяч на меня в Швейцарии истрачено не было: Шнейдер получал по шестисот рублей в год, да и то всего только первые три года, а за хорошенькими гувернантками в Париж Павлищев никогда не ездил; это опять клевета. По‑моему, на меня далеко еще меньше десяти тысяч всего истрачено, но я положил десять тысяч…» (часть 2 глава 8)
Господин Павлищев был почтенный, состоятельный, знатный человек со связями, у него было 4 000 крепостных душ, по словам господина Лебедева:
«…да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал, тоже знавали‑с, если только это был Николай Андреевич Павлищев, потому что их два двоюродные брата. Другой доселе в Крыму, а Николай Андреевич, покойник, был человек почтенный и при связях, и четыре тысячи душ в свое время имели‑с…» (часть 1 глава 1)
«Потому что все-таки человек был родовой, с состоянием, камергер и если бы… продолжал служить…» (Иван Петрович о нем, часть 4 глава 7)
Павлищев был камергером* и, судя по всему, служил при дворе, по словам его родственника Ивана Петровича:
«Потому что все-таки человек был родовой, с состоянием, камергер и если бы… продолжал служить… И вот бросает вдруг службу и всё…» (Иван Петрович о нем, часть 4 глава 7)
(*камергер – придворная должность в Российской империи)
Он провел большую часть жизни за границей, приезжая в Россию лишь ненадолго, по словам Гани Иволгина:
«…совершенно не было известно обстоятельство этого пребывания Павлищева за границей, где господин Павлищев провел большую часть жизни, возвращаясь в Россию всегда на малые сроки.» (часть 2 глава 9)
Павлищев – благороднейший, целомудренный человек, по словам Мышкина:
«А то, что вы написали про Павлищева, то уж совершенно невыносимо: вы называете этого благороднейшего человека сладострастным и легкомысленным так смело, так положительно, как будто вы и в самом деле говорите правду, а между тем это был самый целомудренный человек, какие были на свете!» (часть 2 глава 8)
Он был превосходным, великодушным человеком, по мнению Мышкина:
«Но я к тому, что покойный Николай Андреич Павлищев был такой превосходный человек! Великодушнейший человек, право, уверяю вас!» (часть 4 глава 7)
«И в сравнении с таким великодушнейшим человеком, потому что ведь, ей богу, он был великодушнейший человек, не правда ли? Не правда ли?» (часть 4 глава 7)
Павлищев – превосходный, прекрасный, достойный человек, по словам его родственника Ивана Петровича:
«– Что превосходнейший человек, то вы правы, – внушительно, и уже не улыбаясь, произнес Иван Петрович, – да, да… это был человек прекрасный! Прекрасный и достойный, – прибавил он, помолчав. – Достойный даже, можно сказать, всякого уважения, – прибавил он…» (часть 4 глава 7)
Он был «светлым умом», по словам Мышкина:
«– Павлищев был светлый ум и христианин…» (часть 4 глава 7)
Он был замечательным ученым, он переписывался со многими уважаемыми людьми из науки и помогал науке деньгами, по словам Мышкина:
«Это был даже замечательный ученый; он был корреспондентом многих уважаемых людей в науке и много денег в помощь науки употребил.» (часть 2 глава 8)
Господин Павлищев умер за 2 года событий, описанных в романе:
«Да, господин Павлищев, который меня там содержал, два года назад помер…» (часть 1 глава 1)
После смерти Павлищева те две родственницы, которые заботились о Мышкине, получили в наследство от покойного маленькое имение:
«…он даже припомнил, как строга была к маленькому воспитаннику старшая кузина, Марфа Никитишна, «так что я с ней даже побранился раз из за вас за систему воспитания, потому что всё розги и розги больному ребенку – ведь это… согласитесь сами…» и как, напротив, нежна была к бедному мальчику младшая кузина, Наталья Никитишна… «Обе они теперь, – пояснил он дальше, – проживают уже в – ской губернии (вот не знаю только, живы ли теперь?), где им от Павлищева досталось весьма и весьма порядочное маленькое имение. Марфа Никитишна, кажется, в монастырь хотела пойти; впрочем, не утверждаю; может, я о другом о ком слышал… да, это я про докторшу намедни слышал…»» (родственник Павлищева Иван Петрович о детстве Мышкина, часть 4 глава 7)
Известно, что Павлищев перешел из православия в католицизм при поддержке аббата Гуро, после чего вскоре умер. После этого аббат Гуро пытался заполучить часть его наследства, но в дело вмешались родственники. При этом Мышкину очень неприятно, что его благодетель поменял веру:
«– С аббатом Гуро, иезуитом, – напомнил Иван Петрович, – да-с, вот-с превосходнейшие-то люди наши и достойнейшие-то! Потому что все-таки человек был родовой, с состоянием, камергер и если бы… продолжал служить… И вот бросает вдруг службу и всё, чтобы перейти в католицизм и стать иезуитом, да еще чуть не открыто, с восторгом каким-то. Право, кстати умер… да; тогда все говорили…
Князь был вне себя.
– Павлищев… Павлищев перешел в католицизм? Быть этого не может! – вскричал он в ужасе.
– Ну, «быть не может»! – солидно прошамкал Иван Петрович, – это уж много сказать и, согласитесь, мой милый князь, сами… Впрочем, вы так цените покойного… действительно, человек был добрейший, чему я и приписываю, в главных чертах, успех этого пройдохи Гуро. Но вы меня спросите, меня, сколько хлопот и возни у меня потом было по этому делу… и именно с этим самым Гуро! Представьте, – обратился он вдруг к старичку, – они даже претензии по завещанию хотели выставить, и мне даже приходилось тогда прибегать к самым то есть энергическим мерам… чтобы вразумить… потому что мастера дела! У-ди-вительные! Но, слава богу, это происходило в Москве, я тотчас к графу, и мы их… вразумили…
– Вы не поверите, как вы меня огорчили и поразили! – вскричал опять князь.
– Жалею; но, в сущности, всё это, собственно говоря, пустяки и пустяками бы кончилось, как и всегда; я уверен.» (часть 4 глава 7)
В романе описывается история о том, как некий молодой человек Антип Бурдовский, став жертвой мошенников, объявляет себя сыном Павлищева. Князь Мышкин поручает Гане Иволгину расследовать это дело. Ганя находит доказательства того, что Бурдовский не может быть сыном покойного Павлищева:
«– Господа! Да я потому‑то и решил, что несчастный господин Бурдовский должен быть человек простой, беззащитный, человек, легко подчиняющийся мошенникам, стало быть, тем пуще я обязан был помочь ему, как «сыну Павлищева»…» (часть 2 глава 8)
«Но я всё это хотел вознаградить потом моею дружбой, моим деятельным участием в судьбе несчастного господина Бурдовского, очевидно, обманутого, потому что не мог же он сам, без обмана, согласиться на такую низость, как, например, сегодняшняя огласка в этой статье господина Келлера про его мать…» (Мышкин о нем, часть 2 глава 8)
Известно, что в молодости Павлищев любил одну крепостную крестьянку, дворовую девушку. Она вскоре умерла, после чего Павлищев взял под свою опеку ее сестру, а потом и сына той сестры. Этот мальчик и есть господин Бурдовский. Другими словами, Бурдовский имеет отношение к Павлищеву, но не является его сыном:
«Я желаю только сообщить, с доказательствами, для сведения всех заинтересованных в деле, что ваша матушка, господин Бурдовский, потому единственно пользовалась расположением и заботливостью о ней Павлищева, что была родною сестрой той дворовой девушки, в которую Николай Андреевич Павлищев был влюблен в самой первой своей молодости, но до того, что непременно бы женился на ней, если б она не умерла скоропостижно. Я имею доказательства, что этот семейный факт, совершенно точный и верный, весьма малоизвестен, даже совсем забыт. Далее я бы мог объяснить, как ваша матушка еще десятилетним ребенком была взята господином Павлищевым на воспитание вместо родственницы, что ей отложено было значительное приданое, и что все эти заботы породили чрезвычайно тревожные слухи между многочисленною родней Павлищева, думали даже, что он женится на своей воспитаннице, но кончилось тем, что она вышла по склонности (и это я точнейшим образом мог бы доказать) за межевого чиновника, господина Бурдовского, на двадцатом году своего возраста. Тут у меня собрано несколько точнейших фактов, для доказательства, как отец ваш, господин Бурдовский, совершенно не деловой человек, получив пятнадцать тысяч в приданое за вашею матушкой, бросил службу, вступил в коммерческие предприятия, был обманут, потерял капитал, не выдержал горя, стал пить, отчего заболел и наконец преждевременно умер, на восьмом году после брака с вашею матушкой. Затем, по собственному свидетельству матушки вашей, она осталась в нищете и совсем погибла бы без постоянной и великодушной помощи Павлищева, выдававшего ей до шестисот рублей в год вспоможения.» (часть 2 глава 9)
Павлищев особенно любил Бурдовского, потому что тот был больным и слабым ребенком. Такую же любовь Павлищев испытывал, судя по всему, и к больному Мышкину:
«Затем есть бесчисленные свидетельства, что вас, ребенка, он полюбил чрезвычайно. По этим свидетельствам и опять‑таки по подтверждению матушки вашей выходит, что полюбил он вас потому преимущественно, что вы имели в детстве вид косноязычного, вид калеки, вид жалкого, несчастного ребенка (а у Павлищева, как я вывел по точным доказательствам, была всю жизнь какая‑то особая нежная склонность ко всему угнетенному и природой обиженному, особенно в детях, – факт, по моему убеждению, чрезвычайно важный для нашего дела).» (Ганя о Павлищеве, часть 2 глава 9)
«– Да во‑первых, господин Бурдовский теперь, может быть, вполне убежден, что господин Павлищев любил его из великодушия, а не как сына.» (Ганя о нем, часть 2 глава 9)
Окружающие подозревали, что Павлищев так любил маленького Бурдовского, потому что тот был его незаконнорожденным сыном. Но это лишь слухи, которые не соответствуют действительности:
«Наконец, я могу похвалиться точнейшими изысканиями о том главном факте, как эта чрезвычайная привязанность к вам Павлищева (стараниями которого вы поступили в гимназию и учились под особым надзором) породила, наконец, мало‑помалу, между родственниками и домашними Павлищева мысль, что вы сын его, и что ваш отец был только обманутый муж. Но главное в том, что мысль эта укрепилась до точного и всеобщего убеждения только в последние годы жизни Павлищева, когда все испугались за завещание и когда первоначальные факты были забыты, а справки невозможны. Без сомнения, мысль эта дошла и до вас, господин Бурдовский, и завладела вами вполне. Ваша матушка, с которою я имел честь познакомиться лично, хоть и знала про все эти слухи, но даже и до сих пор не знает (я тоже скрыл от нее), что и вы, ее сын, находились под обаянием этого слуха. Многоуважаемую матушку вашу, господин Бурдовский, я застал в Пскове в болезнях и в самой крайней бедности, в которую впала она по смерти Павлищева.» (Ганя о Павлищеве, часть 2 глава 9)
В конце концов Антип Бурдовский признает, что заблуждался и что больше не считает себя сыном Павлищева.
Это был цитатный образ и характеристика Павлищева в романе «Идиот» Достоевского, описание в цитатах.
— Все материалы по роману «Идиот»
