 |
| Художник М. Добужинский |
Повесть «Бедная Лиза» — выдающееся произведение русской литературы эпохи сентиментализма.
В этой статье представлена критика о повести «Бедная Лиза» Карамзина: отзывы о произведении.
Критика о повести «Бедная Лиза» Карамзина
А. Бестужев-Марлинский о «Бедной Лизе»:
«Карамзин привез из-за границы полный запас сердечности, и его «Бедная Лиза», его чувствительное путешествие, в котором он так неудачно подражал Стерну, вскружили всем головы. Все завздыхали до обморока; все кинулись (…) топиться в луже.»
(А. Бестужев-Марлинский, статья «Клятва при гробе Господнем. Соч. Н. Полевого», 1833 г.)
Отзыв из книги «Карамзин Н.М. Биография и разбор его главных произведений»:
«Повесть „Бедная Лиза» является лучшим образцом нашей сентиментальной повести. <…> Действующие лица повести довольно правдоподобны, как типы общечеловеческие, но грешат, как типы национальные. В этом отношении более всех не выдерживает критики Лиза.
Автор влагает в ее уста речи, как по содержанию, так и по способу выражения совершенно не подходящие к лицу девушки-крестьянки. Это говорить скорей образованная сентиментальная барышня. В психологическом отношении все ее поступки вполне правдоподобны: молоденькая деревенская девушка полюбила красавца-барина и в отчаянии утопилась, когда он бросил ее.
Также психологически верен Эраст — легкомысленный молодой человек, привыкший, очевидно, к любовным похождениям. Он способен сильно увлечься чувством, но способен и выпроводить из дверей простодушный предмет своей любви, лишь только начинает чувствовать пресыщение, или материальные выгоды заставляют его жениться на богатой вдове.
Тип Эраста вполне возможен и правдоподобен, как тип современный; он мог вполне существовать среди современной молодежи. Мать Лизы неправдоподобна, в том же отношении, как и сама Лиза. Она страдает неестественостью чувств, неестественностью языка.
Все произведение проникнуто сентиментальным настроением автора. <…>
Особенно характерен конец повести, представляющий блестящий образчик стиля Карамзина. Недостаки… повести, не помешали ей, однако, стать вскоре любимицей современной публики. Это нужно приписать главным образом тем глубоко-гуманным, человеческим чувствам, которыми проникуто произведение, несложности и новизне сюжета, взятого из жизни низшего сословия и обработанного так просто и задушевно.
Появление повести положило начало целому ряду подражаний ей, из которых самым удачным нужно считать „Марьину рощу» Жуковскаго. Появились элегии „К праху бедной Лизы», окрестности Симонова монастыря сделались любимым местом для сентиментальных прогулок и т. д. — одним словом „Бедная Лиза» сильно выдвинула Карамзина и сделала его любимым писателем.»
(«Карамзин Н.М. Биография и разбор его главных произведений», сост. Н. И. Дюнькин и А. И. Новиков ; Под ред. и с предисл. Владимира Рябова, 1908 г.)
Г. А. Гуковский:
««Бедная Лиза»… произвела фурор. Московские девушки и юноши, прочитав повесть и умилившись печальной судьбой ее героини, ходили к Симонову монастырю и любовались на пруд, в котором она утопилась. <…>
Образцом… психологического эксперимента была повесть «Бедная Лиза», имевшая огромный успех, открывшая современникам целый мир эмоций.
Эта повесть построена на основе сюжета, распространенного в
европейских литературах второй половины XVIII в. — о любви дворянина и простой девушки. Писатели антифеодальной настроенности видели в этом сюжете возможность показать губительные последствия сословного неравенства, возможность потрясти читателя чувством обиды за попранные человеческие права. Ничего этого нет у Карамзина.
Человечность демократического сентиментализма, требовавшая свободы для всякого человека, превратилась у него в формулу «и крестьянки любить умеют» («Бедная Лиза»).
Если сентименталисты-демократы показывали сильные и глубокие
переживания людей из народа для того, чтобы снять с этих людей ярмо феодального гнета, то Карамзин проповедует другое; так как все люди могут чувствовать одинаково, и крестьянам, так же как помещикам, доступны сладостные переживания любви, семейных радостей, «добродетелей», чувство природы, то незачем волноваться и стремиться к изменению участи крестьян: они и в крепостничестве могут быть счастливы.
Бедная Лиза не столько настоящая крестьянка, сколько идеальная оперная героиня, и ее печальная история должна не возмущать, а лишь создавать лирическое настроение. В этом — главное. Читатели и читательницы проливали слезы о бедной Лизе, и эти слезы были приятны для них, и повесть открывала им в их собственной душе богатства, ранее скрытые. Общий колорит эмоции, вызываемой повестью, все же был человеколюбив, воспитывал гуманность. <…>
Лирическая манера повествования Карамзина с самого начала повести настраивала читателя. Самый пейзаж в начале ее был дан не как простое описание, а как увертюра, вводящая в соответствующий круг эмоций.
И вот — переход к самому повествованию: «Но всего чаще привлекает меня к стенам Симонова монастыря воспоминание о плачевной судьбе Лизы, бедной Лизы. Ах! я люблю те предметы, которые трогают мое сердце и заставляют меня проливать слезы нежной скорби!» Перед этой лирической темой исчезают очертания самого сюжета, до крайности упрощенного; становится совсем неважно, что Лиза и Эраст люди неравных сословий; дело не в неравенстве, а в грусти, причем ведь, в сущности, неравенство сословий и не сыграло особой роли в судьбе Лизы. <…>
…«Бедная Лиза», открывала новые горизонты читателям, привыкшим к произведениям четкого и рационального «внешнего» смысла и не знавшим до Карамзина, что можно словом не сообщать факты и мысли, а внушать «невыразимое».»
(Гуковский Г. А. Карамзин // История русской литературы: В 10 т., Т. V. Ч. 1., 1941 г.)
В. Н. Топоров о повести «Бедная Лиза»:
«В плане карамзинского творчества «Бедная Лиза» фактически открывает десятилетие его оригинальной художественной прозы и становится некоей мерой отсчета («славное начало», — говорят о ней, если и не забывая о предыдущей прозе Карамзина, то всё-таки несколько отодвигая ее в тень).
Но «Бедная Лиза» стала точкой отсчета и в более широком плане — для всей русской прозы Нового времени, некиим прецедентом, отныне предполагающим — по мере усложнения, углубления и тем самым восхождения к новым высотам — творческое возвращение к нему, обеспечивающее продолжение традиции через открытие новых художественных пространств. «Бедная Лиза» сформулировала новую и под новым знаком объединившуюся читательскую аудиторию.
После своего появления в печати в 1792 году эта повесть была осмыслена широким по тому времени кругом читателей как событие — и не только литературное, но и отчасти выходящее за пределы литературы, меняющее нечто важное в самом восприятии литературы, в умонастроении читателя и даже в самой его жизни. <…>
…«Бедная Лиза» стоит у самых истоков новой русской прозы, следующими шагами которой, после освоения уроков карамзинской повести (и, конечно, не только ее), будут «Пиковая дама» и «Капитанская дочка», «Герой нашего времени», «Петербургские повести» и «Мертвые души», с чего, собственно, и начинается непрерывная линия большой русской прозы.
…«Бедная Лиза» — именно тот корень, из которого выросло древо русской классической прозы, чья мощная крона иногда скрывает ствол и отвлекает от размышлений над исторически столь недавними истоками самого явления русской литературы Нового времени.»
(Топоров В.Н. «Бедная Лиза Карамзина. Опыт прочтения», 1995 г.)
Это была критика о повести «Бедная Лиза» Карамзина: отзывы о произведении.
