 |
| Художник М. Добужинский |
«Станционный смотритель» входит в цикл «Повести Белкина» выдающегося русского поэта и писателя А. С. Пушкина.
В этой статье представлен анализ повести «Станционный смотритель» Пушкина: суть, смысл и идея произведения.
— Краткое содержание повести
— Все материалы по «Станционному смотрителю»
Анализ повести «Станционный смотритель» Пушкина
(из статьи А. Искоза в «Собрании сочинений А. С. Пушкина», 1910 г.)
««Станционный смотритель» безусловно ближе к «Капитанской дочке», «Дубровскому» и другим прозаическим произведениям после 30-го года, чем остальные повести Белкина. Ближе он примыкает и ко всей будущей русской литературе, которая так любовно относится к маленькому забитому человеку, с его просто, незатейливой душой и с его несложными, бесхитростными переживаниями.
Здесь уже мощно звучит нотка той жгучей любви к «меньшому» брату, которая впервые нашла свое полное выражение в ничтожном, стоящем почти на грани жизни чисто физиологической — Акакие Акакиевиче… <…>
Художник прежде всего рискует несложный фон обыденной жизни смотрителя, по своему полной тихой прелести и невозмутимого счастья. Катится она, эта жизнь, по установленной колее тихо, равномерно, спокойно. Из года в год, из месяца в месяц, из дня в день все одно и то же.
Ничто не нарушает ее хода, постоянного и однообразного, как монотонное качание маятника. И крики и ругань случайных проезжих, и бури завывание снаружи, когда в доме тепло и уютно, и тихое пение кипящего самовара, и юное щебетание красавицы дочки, каждым своим движеньем напоминающий недавно умершую любимую жену, — все это слилось в одну обычную, но сладостную симфонию, настраивающую смотрителя столь мирно и дружелюбно к людям.
А с симфонией этой гармонирует вся обстановка, от которой веет тем же тихим невозмутимым покоем. На ее фоне сплелось все вместе: и развешанные по стенам немецкие картинки, изображающие историю блудного сына, и горшки с пахучим бальзамином на маленьких окнах, и кровать с пестрой занавеской, и чистота и опрятность, и сам смотритель, «свежий еще и бодрый», и его длинный зеленый сюртук с тремя медалями на полинялых лентах.
Прекрасно было настоящее, не омрачалось и будущее. Если он только думал о нем, то ему наверно рисовались картины, одна пленительнее другой: как он никогда не расстанется с Дуней, в которой души не чаял, как он выберет для Дуни какого-нибудь смирного и честного человека, возьмет его к себе в дом, или переселится вместе с ней к нему. Во всяком случае, его мечты наверно не перелетали за частокол его настоящей жизни, и будущее ему наверно представлялось счастливыми продолжением счастливого настоящего.
Но внезапный удар судьбы, слепой и бессмысленный — и все рушится. Не стало дочери, его кумира, на которой весь дом держался, и весь интерес к жизни сразу пропал. В таком крепком устойчивом быту и мелочь важна. …похищение был краеугольный камень — здание неминуемо должно было рухнуть.
Жизнь стала для него пустой и бессмысленной, все, что было до сих пор так ясно и понятно, покрылось густым непроницаемым мраком. В его нерассчитанных движениях, метаниях из стороны в сторону, подобно подстреленной птице, совершающей неправильные круги перед тем, как свинцом упасть на сырую землю, явно чувствуются может не сознанные, а потому еще не претворившиеся в слова, полные трагического смысла вопросы: «зачем и к чему? кому нужны мои страдания?».
Здесь трагедия не столько в том, что дочь гибнет…сколько в том хаосе душевном, где все сплелось вместе; и страх за участь любимой дочери, и жгучесть неотомщенной обиды, и угрюмость предстоящего одиночества, и, главным образом, крах собственной тихой счастливой жизни, крах установившегося прочного быта.
Смотритель принес в Петербург свою неотомщенную обиду, свою старческую разбитую жизнь. Какое удовлетворение он мог получить? Возможность поселиться здесь, вблизи дочери, и часто видаться с ней? Но это было бы только смягчение его положения, ослабление недуга, но не исцеление. Ведь это не вернуло бы его к прежней жизни, не воссоздало бы его прежнего быта, с которым он так сросся.
Приспособиться же к новой жизни на старости лет невозможно. К тому еще тут столкнулись два взаимно исключающих душевных состояния его и молодого, весело-беззаботного гусара, который не мог и не хотел его понять. Что ему за дело до страданий смотрителя, до его разбитой жизни: его можно купить несколькими ассигнациями, и совесть спокойна. А может быть он хотел окончательно изолировать Дуню от ее прежней обстановки. Может быть, зная ее крепкую привязанность к отцу, он боялся ее раздвоенности? Здесь возможно очень много правдоподобных догадок.
Во всяком случае, трагический финал кажется нам вполне естественным, если принять, главным образом, во внимание то, что гусар, в силу всего своего душевного склада, не мог и не хотел проникнуться страданиями старого смотрителя.
«Станционным смотрителем» открывается новая полоса в творчестве Пушкина. Если в «Онегине» любовное отношение к быту еще прячется под мягким, но все же явным юмором; если в остальных повестях Белкина художник все еще несколько маскирует свое сочувственное отношение к простой обыкновенной жизни, то здесь он уже весь на ее стороне. Пушкину глубоко жаль этой разбитой жизни, жаль, что смотритель изведал такую бурю на старости лет, и так печально кончил свою жизнь.
Впервые в «Станционном смотрителе» прозвучала у Пушкина нотка осуждения тому божественному легкомыслию, которое было так дорого и близко его многогранной душе. Ведь гусар, очень слабо очерченный, может быть даже и намеренно… все же напоминает своей бурной жизнью, остроумными уловками и беззаботностью вечно юного Дон Жуана. А между тем симпатия художника явно не на его стороне.
Пушкину открылась новая правда. Начиная с этого времени, мотив любви к меньшому брату звучит у Пушкина довольно часто. Вы его слышите в «Истории Села Горюхина», в незаконченном «Галубе», в «Капитанской дочке», в «Дубровском» и, пожалуй, даже в «Медном всаднике»…»
Это был анализ повести «Станционный смотритель» Пушкина:суть, смысл и идея произведения.
