 |
| Тульские мастера и Платов. Художник А. Константиновский |
Повесть «Левша» («Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе) является одним из самых известных произведений выдающегося русского писателя Н. С. Лескова.
В этой статье представлена избранная критика о повести «Левша» Лескова: отзывы, рецензии критиков о произведении.
Краткое содержание «Левши»
Мнение Лескова о «Левше»
Все материалы по повести «Левша»
Критика о повести «Левша» Лескова
А. И. Фаресов, 1904 г.:
«…он [Лесков] пишет массу рассказов, сильных по выполнению и проникнутых в каждой строчке благородным настроением автора. Таковы его рассказы, вошедшие во II том под общим заглавием «Праведники», и полный эпического спокойствия «Сказ о тульском левше и стальной блохе» и т.д. <…>
Живая и разговорная речь, действительно, резко отличается от книжной и правильно-литературной. Вот почему Лесков не сам рассказывает «Запечатленного ангела», «Очарованного странника» и т.д., а влагает их в уста людей, говорящих чужим для него языком.
Лесков, как художник, прежде всего должен быть в воспроизведении жизни верен действительности: как характеру лиц, так и их языку. А между тем многие удивляются тому, что у Лескова есть шепелявящие герои, которые вместо «город» произносят «голод»; в затруднительные минуты заговариваются и ставят одно слово вместо другого: «знако лицомое, а где вас помнил — не увижу» [из романа «Божедомы»] и т.д.
Удивляются тому, что рассказчик в «Стальной блохе» и приживалка в «Полуношниках» говорят приблизительно одним и тем же языком, хотя это объясняет просто тем, что оба они страдают недугом «артистической удали», свойственной многим беспокойным натурам, недостаточно интеллигентным, в простоте не говорящим ни одного словечка… Таких натур можно встретить всюду и даже среди публицистов в претензией на звание философов… <…>
…правильного отношения к себе вообще у большинства наших критиков Н. С. Лесков так и не дождался. С мнениями … Буренина и Волынского, однако, можно считаться: они оба иначе смотрят на Лесков, чем следует на него смотреть, но ни тот, ни другой не отрицают за ним его заслуг в литературе.»
(А. И. Фаресов, «Против течений. Н. С. Лесков. Его жизнь, соч., полемика и воспоминания о нем», 1904 г.)
А. Л. Волынский, 1901 г.:
«Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе» весь от начала до конца представляется набором шутовских выражений — в стиле безобразного юродства. Разные сатирические ухищрения не прикрывают собою некоторого национального самохвальства, которое жило в душе Лескова и, можно сказать, сохранилось до конца его дней — в постепенно бледнеющих чертах.
Косой Левша, великий мастер-самоучка, отличенный царем перем всеми иностранными мастерам за микроскопические подковы к стальной блохе, едет по Европе, распевая ухарские русские песни с припевом по-иностранному: «ай люли — се тре жули». В рассказе действует донской казак Платов, который всячески оттягивает государя от увлечения европейской культурой.
Он разъезжает в коляске, запряженной буйными казацкими лошадьми… Преувеличивая до таких размеров черты внешней русской самостоятельности, Лесков не стесняется никакими пределами и в обрисовке артистического гения тульских оружейных мастеров. Они сработали такие подковы к иностранной стальной блохе, что написанные на них имена можно было бы рассмотреть только в «мелкоскоп», увеличивающий предметы в пять миллионов раз! Удивительная «нимфозория» умеет «танцевать дансе»… Вот какими словами описана стальная блоха. Такими мишурными блестками усыпан весь рассказ… <…>
«Досадная укушетка», «публицейские ведомости»,… — таковы средства, которыми Лесков напрасно хотел бы придать своему произведению эпический характер и «баснословный склад легенды».
Даже довольно искусное наигрывание на предсмертных страданиях национального героя с «человечкиной душой» не производит надлежащего впечатления. Очерк кажется манерным.
(А. Л. Волынский, «Царство Карамазовых; Н.С. Лесков», 1901 г.)
А. В. Амфитеатров, 1914 г.:
«…Лесков был стилист природный. Уже в первых своих произведениях он обнаруживает редкостные запасы словесного богатства. <…>
Лесков принял в недра своей речи все, что сохранилось в народе от его стародавнего языка,… и пустил в дело с огромнейшим успехом. Особенным богатством языка отличаются именно «Запечатленный ангел» и «Очарованный странник».
Но чувство меры, вообще мало присущее таланту Лескова, изменяло ему и в этом случае. Иногда обилие подслушанного, записанного, а порой и выдуманного, новообразованного, словесного материала служило Лескову не к пользе, но к вреду, увлекая его талант на скользкий путь внешних комических эффектов, смешных словечек и оборотов речи. Этот … недостаток резко сказался в знаменитых «Полунощниках» и в еще более популярном «Сказе о тульском левше и стальной блохе».
(А. В. Амфитеатров, «Собрание сочинений Ал. Амфитеатрова. Т. 22. Властители дум», 1914 г.)
Статья в газете «Советская молодежь», 1957 г.:
«Всем сердцем любя народ русский, самобытнейший писатель прошлого века Н. С. Лесков всегда стремился нарисовать в своих произведениях подлинную картину его жизни, поэтически воспевая его ум, смекалку, талант и трудолюбие.
В творчестве Лескова особое место занимает «Сказ о тульском косом мастере Левше и стальной блохе», известный в литературе под названием «Левша». Это произведение — поэтических гимн труду, гимн русскому смекалистому человеку.»
(А. Бенин, статья Спектакль о русской доблести («Левша» Н. Лескова на сцене Иркутского театра музкомедии), газета «Советская молодежь», № 236, 1957 г.)
К. К. Михайловский, 1904 г.:
«…Лесков очень часто писал… искусственно выделанным, утрированным, простонародным говором… <…> Вообще, он точно избегал обыкновенной живой русской речи и при всяком удобном и неудобном случае подменял ее или утрированно простонародною, или смесью обыкновенного разговорного языка с церковно-славянским, к обширном дневника отца Туберозова («Соборяне»), …отчасти в «Очарованном страннике», где, впрочем, господствует уже полное смешение языков. <…>
С другой стороны, он выработал совсем особенный, ни на что не похожий язык или, вернее, особенное украшение языка, которым тоже злоупотреблял сверх всякой меры. В рассказе «Левша» находим графа «Кисельвроде» (Нессельроде)…, «мелокоскоп»,… и проч. И все эти выкрученные, хотя подчас действительно смешные словечки повторяются множество раз, так что наконец просто надоедают. А еще автор, кроме того, вставляет их в намеренно неправильные фразы, чтобы смешнее выходило. <…>
«Левша» есть «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе». Кто же это «сказывает»? Прямо нам этого не сообщают, но из последней главы, написанной уже обыкновенным русским языком, видно, что герой «сказа» есть «олицетворенный народною фантазией миф»… Значит, народ и именно тульский рабочий говорит этим … языком. Это вздор, конечно, и вздор этот находится в прямой зависимости от безмерности Лескова вообще. <…>
Рассказ о Левше, действительно, вполне баснословен, но … он и предлагается нам в качестве сказки, легенды…
В рассказе действуют исторические лица — императоры Александр I и Николай I, генерал Платов, Нессельроде («Кисельвроде»), но они введены в столь явственное баснословие, что никому, конечно, и в голову не придет искать тут правды исторической.»
(К. К. Михайловский, «Отклики», Т. 2, 1904 г.)
В. Шкловский, 1927 г.:
«…повесть о блохе. Содержание ее такое: англичане подарили Александру I стальную заводную блоху. Блоха эта могла танцевать. Николай I решил превзойти англичан и отдал блоху в Тулу к мастеру Левше. Тот ее подковал. Это был подвиг и в то же время техническая бессмыслица: блоха больше не танцевала. Это и представляет основное сюжетное построение вещи.
Написана же вся вещь в страшно хвастливом стиле: русские хвалятся своей изобретательностью и кроют англичан, как
хотят.
Техническая же бессмысленность дана вторым планом, замаскирована хвастливым тоном.
Рассказчик как-будто не понимает значения того, что он рассказывает; читатель сам догадывается о значении слов.
Таким образом, в хорошей сказовой вещи сказ — своеобразная окраска слов — является не средством украшения только словесного материала, но и определенным сюжетным приемом, вносящим иной смысл во все произведение.»
(В. Шкловский, «Техника писательского ремесла», 1927 г.)
Статья о Лескове в «Литературной энциклопедии», 1932 г.:
«Одним из излюбленных приемов языка Лескова были искажения речи и «народная этимология» непонятных слов. Мелкоскоп, долбица умножения, популярный советник, вексельбанты, хап-фрау, непромокабли, укушетка, верояции и пр. встречаются у Лескова на каждой странице, оскорбляя пуристское ухо его современников и навлекая на него обвинения в «порче языка», «вульгарности», «шутовстве», «вычурности» и «оригинальничании».
Причудливость и антикварная манера письма вместе с богатством фабульных моментов и остротой сюжетных ситуаций делают Лескова мастером новеллы, вносящим в «высокую» литературу элементы своеобразного изысканного лубка (см. в особенности «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», «Леон дворецкий сын», «Заячий ремиз» и др.).»
(Калецкий П. Лесков // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939. Т. 6., 1932 г.)
А. И. Каменев:
«… Как известно, Левша был приглашен в Англию как искусный мастер. Англичане пытались его склонить остаться, но Левша на уговоры не поддался. Отступии от него англичане, но оставили погостить некоторое время: по заводам и фабрикам возили и все показывали. Но вот что удивительное заметили они: Левша не новыми, а старыми ружьями интересуется. Пойдет к ружью, засунет палец в дуло, поводит по стенкам и вздохнет… <…>
Две мысли возникают в голове в связи с историей Левши: первая — в белых перчатках до истины не дойдешь, до сути не докопаешься; вторая — снобизм иных чиновников губит на корню чистые и светлые помыслы бескорыстных патриотов России.»
(А. И. Каменев, «Военная школа России (Уроки истории и стратегия развития)», 1999 г.)
Это была критика о повести «Левша» Лескова: отзывы, рецензии критиков о «Сказе о тульском косом Левше и о стальной блохе».
