 |
| Портрет Бориса Пастернака. Художник Л. О. Пастернак |
Ника Дудоров является одним из второстепенных персонажей знаменитого романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго».
В этой статье представлен цитатный образ и характеристика Ники Дудорова в романе «Доктор Живаго»: описание героя в цитатах.
— Краткое содержание романа
— Все материалы по роману «Доктор Живаго»
Ника Дудоров в романе «Доктор Живаго» Б. Пастернака
Полное имя героя – Иннокентий Дементьевич Дудоров:
«…Иннокентий, с которым Юрий Андреевич со школьных лет был на «вы», несколько раз спросил…»
Возраст Ники Дудорова – 13 лет в 1903 г. Он старше главного героя романа Юрия Живаго примерно на 2 года:
«…встретится с Никой Дудоровым… который… был года на два старше его…»«Ему шел четырнадцатый год. Ему надоело быть маленьким.»
Ника Дудоров является другом детства главного героя романа Юрия Живаго. Мальчики знакомятся на Урале, но затем продолжают дружить уже в Москве:
«Кроме того, Юре было приятно, что он опять встретится с Никой Дудоровым, гимназистом, жившим у Воскобойникова, который, наверное, презирал его, потому что был года на два старше его, и который, здороваясь, с силой дергал руку книзу и так низко наклонял голову, что волосы падали ему на лоб, закрывая лицо до половины.»
Мать и отец Ники состоят в подпольных революционных организациях. Отец мальчика попадает на каторгу в Сибирь за свои преступления:
«Его отец <…> Дементий Дудоров, отбывал каторгу, по высочайшему помилованию взамен повешения, к которому он был приговорен. Его мать из грузинских княжен Эристовых была взбалмошная и еще молодая красавица, вечно чем-нибудь увлекающаяся – бунтами, бунтарями, крайними теориями, знаменитыми артистами, бедными неудачниками.»
«Мальчику было опасно носить страшное отцовское имя.»
Мать обожает Нику, но, вероятно, предпочитает заниматься политической жизнью, а не воспитанием ребенка. Судя по всему, однажды она оставляет Нику на Урале у знакомых, чтобы участвовать в Петербурге в студенческих бунтах:
«Она обожала Нику и из его имени Иннокентий делала кучу немыслимо нежных и дурацких прозвищ вроде Иночек или Ноченька и возила его показывать своей родне в Тифлис.»
«Хороша также и мама. Она надула, конечно, его и Воскобойникова, когда уезжала. Ни на каком она не на Кавказе, а просто‑напросто свернула с ближайшей узловой на север и преспокойно стреляет себе в Петербурге вместе со студентами в полицию. А он должен сгнить заживо в этой глупой яме.»
Ника Дудоров растет странным мальчиком:
«Он был странный мальчик. В состоянии возбуждения он громко разговаривал с собой. Он подражал матери в склонности к высоким материям и парадоксам.»
Ника является неустойчивым и взбалмошным парнем, «ветрогоном»:
«…неустойчивый и взбалмошный ветрогон…»
Ника Дудоров – прямой, гордый и неразговорчивый парень:
«Он был Лариного десятка – прямой, гордый и неразговорчивый. Он был похож на Лару и не был ей интересен.»
Юный Ника Дудоров является хорошим, честным мальчиком, по мнению Лары:
«Хорошие, честные мальчики, – думала она.»
Также в юности у Ники появляется еще один друг — Миша Гордон. Все трое — Ника, Миша и Юра — сохраняют дружбу до конца жизни:
«Он был лучшим другом Юрия Андреевича.» (о Мише Гордоне)
В свои 13 лет юный Ника уже хотел бы сам зарабатывать и вести взрослую жизнь:
«Ему надоело быть маленьким.»
«Надоело учиться, – сказал Ника. – Пора начинать жизнь, зарабатывать, идти в люди.»
Юный Ника Дудоров ведет себя отчаянно и участвует в революционных событиях 1905 г. в Москве:
«…сын Дудорова, отчаянный, у которого еще так недавно извлекли пулю из левого плеча и который опять околачивается где не надо.»
В этот период Нику исключают из гимназии за подготовку политического побега. Он скитается по художественным училищам, но в конце концов поступает в университет:
«Когда юношей его исключили из гимназии за участие в подготовке политического побега, он некоторое время скитался по разным художественным училищам, но в конце концов его прибило к классическому берегу. С запозданием против товарищей Дудоров в годы войны кончил университет…»
Вероятно, во время учебы в университете Нику Дудорова забирают по ошибке в армию. Закончив армейскую службу, он вдруг женится на девушке, которую едва знает. Спустя год Ника расходится с ней:
«Оказывается, Дудоров был женат около года, а потом разошелся с женой. Малоправдоподобная соль этого приключения заключалась в следующем.Дудорова по ошибке взяли в солдаты. Пока он служил и выясняли недоразумение, он больше всего штрафных нарядов получил за ротозейство и неотдание чести на улице. Когда его освободили, у него долго при виде офицеров рука подскакивала кверху, рябило в глазах и всюду мерещились погоны.
В этот период он все делал невпопад, совершал разные промахи и оплошности. Именно в это время он будто бы на одной волжской пристани познакомился с двумя девушками, сестрами, дожидавшимися того же парохода, и якобы из рассеянности, проистекавшей от мелькания многочисленных военных кругом и от пережитков своего солдатского козыряния, недоглядел, влюбился по недосмотру и второпях сделал младшей сестре предложение.»
К концу Первой мировой войны Дудоров заканчивает университет и остается там работать на кафедрах русской и всеобщей истории:
«…в годы войны кончил университет и был оставлен по двум кафедрам, русской и всеобщей истории. По первой он писал что‑то о земельной политике Ивана Грозного, а по второй исследование о Сен‑Жюсте.»
С годами взбалмошный Ника Дудоров превращается в сосредоточенного ученого:
«В комнату вошел Дудоров. С ним произошла обратная перемена. Прежний неустойчивый и взбалмошный ветрогон превратился в сосредоточенного ученого.»
«Он обо всем любезно рассуждал теперь негромким и как бы простуженным голосом, мечтательно глядя в одну точку и не опуская и не подымая глаз, как читают лекции.»
В 1917 г. Ника Дудоров и Миша Гордон решают без ведома Юрия Живаго издать его книжку. Книга имеет успех, так что о Юрии узнают в широких кругах:
«Юрию Андреевичу писали, что Гордон и Дудоров без его разрешения выпустили его книжку, что ее хвалят и пророчат ему большую литературную будущность…»
После революции 1917 г. Ника Дудоров, как и Гордон, линяет и тускнеет как личность, по мнению Юрия Живаго. У Дудорова не остается своего мира, мнения, мысли. Разочарованный Юрий даже избегает общения с Дудоровым и Гордоном:
«Странно потускнели и обесцветились друзья. Ни у кого не осталось своего мира, своего мнения. Они были гораздо ярче в его воспоминаниях. По-видимому, он раньше их переоценивал.»
«…как быстро все полиняли, как без сожаления расстались с самостоятельной мыслью, которой ни у кого, видно, не бывало! Теперь Юрию Андреевичу были близки одни люди без фраз и пафоса, жена и тесть, да еще два-три врача-сослуживца…»
В 1920-е гг. Дудоров оказывается в концлагере. Судя по всему, причиной ссылки являются репрессии. К 1929 г. он возвращается в Москву, где снова работает в университете:
«…после первого заключения в концлагерь…»
«Дудоров недавно отбыл срок первой своей ссылки и из нее вернулся. Его восстановили в правах, в которых он временно был поражен. Он получил разрешение возобновить свои чтения и занятия в университете.»
По словам Дудорова, эта ссылка на многое открыла ему глаза и позволила вырасти как личности. Однако Юрий Живаго не согласен с такой точкой зрения:
«Он говорил, что доводы обвинения, обращение с ним в тюрьме и по выходе из нее, и в особенности собеседования с глазу на глаз со следователем, проветрили ему мозги и политически его перевоспитали, что у него открылись на многое глаза, что как человек он вырос.»
«Мне тяжело было слышать твой рассказ о ссылке, Иннокентий, о том, как ты вырос в ней и как она тебя перевоспитала. Это как если бы лошадь рассказывала, как она сама объезжала себя в манеже.» (Юрий — Дудорову)
К 1929 г. Дудоров уже является профессором университета, как и его друг Гордон. Друзья имеют хорошие, средние вкусы в книгах, музыке и т.д. Их друг Юрий Живаго считает, что средний вкус хуже безвкусицы:
«Гордон и Дудоров принадлежали к хорошему профессорскому кругу. Они проводили жизнь среди хороших книг, хороших мыслителей, хороших композиторов, хорошей, всегда, вчера и сегодня хорошей, и только хорошей музыки, и они не знали, что бедствие среднего вкуса хуже бедствия безвкусицы.»
По мнению Юрия Живаго, Дудоров и Гордон оказываются бесконечно ординарными людьми:
«Однако не мог же он сказать им: «Дорогие друзья, о как безнадежно ординарны вы и круг, который вы представляете, и блеск и искусство ваших любимых имен и авторитетов. Единственно живое и яркое в вас – это то, что вы жили в одно время со мной и меня знали». Но что было бы, если бы друзьям можно было делать подобные признания! И чтобы не огорчать их, Юрий Андреевич покорно их выслушивал.»
Юрия Живаго приходит к выводу, что Дудоров и Гордон не владеют даром речи и имеют бедный словарный запас:
«В этом положении был только Юрий Андреевич. Его друзьям не хватало нужных выражений. Они не владели даром речи. В восполнение бедного словаря они, разговаривая, расхаживали по комнате, затягивались папиросою, размахивали руками, по несколько раз повторяли одно и то же («Это, брат, нечестно; вот именно, нечестно; да, да, нечестно»).
Они не сознавали, что этот излишний драматизм их общения совсем не означает горячности и широты характера, но, наоборот, выражает несовершенство, пробел.»
Ника Дудоров и Миша Гордон не способны свободно думать и управлять разговором, по мнению Юрия Живаго:
«Гордон и Дудоров не знали, что даже упреки, которыми они осыпали Живаго, внушались им не чувством преданности другу и желанием повлиять на него, а только неумением свободно думать и управлять по своей воле разговором.»
«Ему насквозь были ясны пружины их пафоса, шаткость их участия, механизм их рассуждений.»
Ника Дудоров и Миша Гордон склонны к политическому мистицизму, и это раздражает их друга Юрия Живаго. Однако Юрий не критикует друзей, чтобы не ссориться:
«Юрий Андреевич не выносил политического мистицизма советской интеллигенции, того, что было ее высшим достижением или, как тогда бы сказали, – духовным потолком эпохи. Юрий Андреевич скрывал от друзей и это впечатление, чтобы не ссориться.»
Несмотря на все свои недостатки, Дудоров и Гордон являются верными друзьями Юрия Живаго. Когда тот однажды исчезает из дома, друзья поддерживают его несчастную жену Марину:
«Два дня Гордон и Дудоров не отходили от Марины. Они, сменяясь, дежурили при ней, боясь оставить ее одну. В промежутке они отправлялись на розыски доктора. Они обегали все места, куда предположительно он мог забрести, побывали в Мучном городке и сивцевском доме, наведались во все Дворцы Мысли и Дома Идей, где он когда-либо служил, обошли всех старинных его знакомых, о которых они имели хотя бы малейшее понятие и адреса которых можно было найти. Розыски ничего им не дали.»
Когда в 1929 г. Юрий Живаго внезапно умирает, его друзья Дудоров и Гордон тяжело переживают потерю:
«…извещенные и потрясенные известием о его смерти друзья вбежали с парадного в настежь раскрытую квартиру…»
«Ее окружали свои люди, одинаково с нею горевавшие Дудоров и Гордон.»
В 1930-е гг. Дудоров во второй раз попадает в тюрьму в результате репрессий. После отбывания срока он восстанавливается в правах и продолжает работать в университете:
«Нам посчастливилось. Ведь я вторую отсидку отбывал, которую влечет за собой первая. Кроме того, и статья другая, и условия. По освобождении меня снова восстановили, как в первый раз, и сызнова позволили читать в университете.»
В конец 1930-х – начале 1940 гг. профессор Дудоров, работая в университете, становится научным руководителем студентки Христины Орлецовой. Он знал ее с тех пор, как та была ребенком:
«Как раз когда ты, бедняга, переносил свои неисчислимые пытки, я вышел на свободу. Орлецова в это время поступила на истфак. Род ее научных интересов привел ее под мое руководство. Я давно уже раньше, после первого заключения в концлагерь, когда она была ребенком, обратил внимание на эту замечательную девушку. Еще при жизни Юрия, помнишь, я рассказывал. Ну вот, теперь, значит, она попала в число моих слушательниц.»
«Вдруг по совершенной случайности выяснилось, что эта закоренелая вражда есть форма маскировки молодой любви, прочной, прячущейся и давней. Я всегда отвечал ей тем же.»
Дудоров и Христина сближаются летом 1941 г. и решают в будущем пожениться. После этого возлюбленные отправляются на фронт и больше никогда не видятся:
«– Отчего Христина Орлецова, а не Дудорова?
– Мы ведь еще не были женаты. Летом сорок первого года мы дали друг другу слово пожениться по окончании войны. После этого я кочевал вместе с остальной армией. Мою часть без конца переводили. За этими перемещениями я утерял ее из виду. Больше я ее не видел. О ее доблестном деле и геройской смерти я узнал, как все, из газет и полковых приказов.»
«Я уже говорил тебе, что тут мы отпраздновали нашу помолвку и вскоре разлучены были моими начавшимися передвижениями. Больше я ее не видел.» (Дудоров о лете 1941 г.)
Ника Дудоров поступает на фронт в звании майора:
«И на войну мобилизовали с полными правами майора…» (о Дудорове)
«…недавно произведенный в младшие лейтенанты Гордон и майор Дудоров…»
Во время войны майор Дудоров дважды получает ранение и оказывается в госпитале:
«Когда в наших делах наметился благоприятный перелом и немцы стали сдаваться тысячами, меня после дважды полученного ранения и двукратного пребывания в госпитале перевели из зенитной артиллерии в седьмой отдел штаба, где требовались люди со знанием иностранных языков…»
В период с 1941 по 1943 гг. Христина Орлецова героически погибает на фронте, выполняя важное задание:
«Конюшню надо было взять. Христина чудом храбрости и находчивости проникла в немецкое расположение, взорвала конюшню, живою была схвачена и повешена.»
Ника Дудоров тяжело переживает смерть Христины:
«Снести тяжесть смерти Орлецовой помогает мне свет самопожертвования, которым озарен и ее конец, и жизнь каждого из нас.»
Однажды на фронте в 1943 г. Дудоров и Гордон встречают простую крестьянскую девушку — бельевщицу Таню Безочередеву. Она оказывается внебрачной дочерью их покойного друга Юрия Живаго и его возлюбленной Лары:
«– Какая варварская, безобразная кличка Танька Безочередева. Это во всяком случае не фамилия, а что-то придуманное, искаженное. Как ты думаешь?
– Так ведь она объясняла. Она из беспризорных, неизвестных родителей.»
Спустя 5-10 лет Дудоров и Гордон по прежнему живут в Москве. Им на этот момент уже 55-60 лет. На досуге друзья перечитывают сочинения покойного Юрия Живаго:
«Прошло пять или десять лет, и однажды тихим летним вечером сидели они опять, Гордон и Дудоров, где‑то высоко у раскрытого окна над необозримою вечернею Москвою. Они перелистывали составленную Евграфом тетрадь Юрьевых писаний, не раз ими читанную, половину которой они знали наизусть.»
Таков цитатный образ и характеристика Ники Дудорова в романе «Доктор Живаго» Б. Пастернака: описание героя в цитатах.
— Краткое содержание романа
— Все материалы по роману «Доктор Живаго»
