Исторический роман «Капитанская дочка» является вершиной творчества А. С. Пушкина как прозаика.
В этой статье представлен анализ романа «Капитанская дочка» Пушкина: разбор характеристик героев и сюжета.
Анализ романа «Капитанская дочка» А. С. Пушкина
(статья М. Гофмана из книги «Пушкин. Библиотека великих писателей»)
«В «Капитанской дочке» необходимо различать два наслоения, два плана: один… план военных действий, картина Пугачевщины, и другой, возникший на этом фоне… хроника семейства простых людей Гриневых и Мироновых. Достоинства этих двух планов далеко не одинаковы: в том время, как мы не можем сделать ни единого упрека семейной хронике, фон этой семейной хроники страдает крупными недостатками.
 |
| «Капитанская дочка». Художник Д. Шмаринов |
…в повести совершенно не затронута социальная сторона движения, все ограничивается бродягой Емелькой, господами «енаралами» и башкирцами, весь бунт стянут к очень маловажному и начальному пункту: от… такого художника, каким был Пушкин, мы в праве требовать стихии бунта, картины того движения, которое захватило чуть ли не всю Россию, а эта-то стихия бунта как раз и отсутствует в повести Пушкина. Но геройская смерть простого русского человека, героизм смерти никогда не изображался до Пушкина так правдиво и такими простыми и величавыми словами.
Соединены оба плана в повести анекдотической благодарностью и великодушием Пугачева к автору записок — Петру Андреевичу Гриневу: завязкой служит заячий тулуп, подаренный Гриневым бродяге Емельке на постоялом дворе — и это соединение нельзя не признать мелодраматичным. Слишком неестественно и вредит правдивости образа Пугачева многократное спасение Гринева милостями Емельки. Но как прекрасно семейное предание Гриневых, по которому благодарный Пугачев и перед казнью кивнул головою Гриневу, как трогательна эта легендарность предания. <…>
П. А. Гринев — полная противоположность Швабрину. Если Швабрина мы можем назвать человеком по преимуществу головным, рационалистом — аналитиком, то Гринева — человеком душевным, сердечным: центр жизни Гринева находится в сердце, сердце — его единственное и драгоценное сокровище.
Подобно Марье Ивановне, он всегда руководится побуждениями сердца и даже в решительные, критические минуты — ум его «безмолвствует»… В нем сильно чувство долга и сознание своих обязанностей — чувства эти он унаследовал от своего отца, в котором, однако, сердце никогда не господствует. Гринев — настоящий сын несколько крутого, но доброго Андрея Петровича и мягкой доброй «матушки» Авдотьи Васильевны, и в обрисовке этого семейства… Пушкин оказался великим психологом. …семейство Гриневых иным мы не можем себе и представить. <…>
Швабрин только набросан, но набросан яркими, резкими чертами; Гринев нарисован гораздо тщательнее и тоньше. Тонкий рисунок Гринева и давал повод видеть в нем нашей критике совершенно бесцветное лицо, его незначительность. Между тем Гринев, автор записок, вырисовывается перед нами совершенно явственно; правда мы не знаем его внешнего облика… но внутренний мир его души, все его помысли и чувства — его чистое и своей простотой, целомудрием и свежей силой сердце мы знаем вполне. Гринев в высшей степени прост и в этом значение его образа.
Нельзя не видеть, однако, некоторых недочетов в повествовании Пушкина о Гриневе. Так, нам остается совершенно непонятным его слишком скорый физический и духовный рост…. <…> …мы совершенно не можем уяснить себе, как этот 16-летний деревенский недоросль, который только то и делал, что гонял голубей, играл в чехарду… рассуждает о литературе с образованным и умным Швабриным. Трудно также понять, как умный и образованный Швабрин мог снизойти до нашего Петрушки, как мог серьезно драться, видя в 16-летнем мальчике опасного противника… <…>
С… чувством любви, с… нежным отношением, Пушкин создавал и образ Марьи Ивановны в «Капитанской дочке». Не потому ли и мы очаровываемся Марьей Ивановной, что Пушкин какою-то магической силой передал нам свое отношение, свою любовь к этой совсем простой и совсем не замечательной девушке и заставил нас проникнуть в это чудное простое сердце — в святое святых красоты. <…>
В самом деле, что, казалось бы, замечательного в девушке «лет осьмнадцати, круглолицей, румяной, с светло-русыми волосами…». Такой представляется Марья Ивановна на первый, беглый взгляд. Швабрин описал ее Гриневу совершенной дурочкой, и вряд ли описание его далеко от истины.
По крайней мере, немногое можно сказать об уме Марьи Ивановны по ее разговору с Гриневым. <…> Пушкин сознательно лишает всякого ореола эту «благоразумную и чувствительную девушку»…: она не красива, не образована, не умна — и тем не менее всякий, прочитавший «Капитанскую дочку», никогда не забудет эту неумную, необразованную и некрасивую девушку.
…русская природа создала и воспитала… Марью Ивановну: Марья Ивановна вышла из сердца русской природы и из сердца простого русского народа, которых не поймет и не оценить гордый взор.
Марья Ивановна от дедов и прадедов усвоила свою красоту души, свой героизм и свою мудрость. Марья Ивановна не умна, но она мудра мудростью русской сказки и многовекового прадедовского опыта. Она только унаследовала от своих отцов-созидателей лучшие черты: «добродетели» Марьи Ивановны, если можно выразиться, не личные, не индивидуальные, а семейные, принадлежащие всему роду… Отсюда и проистекает та бессознательность, которая так характерна для героизма Марьи Ивановны; отсюда же проистекают и другие характерные ее черты: необычайная чуткость (при небольшом уме) и нежная, глубокая красота души.
Марья Ивановна, конечно, героиня, но как странно звучит это имя, прилагаемое к ней, и как удивилась бы она сама, если бы узнала, что ее называют этим громким именем. Героизм Марьи Ивановны совершенно не имеет личной инициативы…
Героизм Марьи Ивановны, истинный, подлинный, но скромный, бессознательный героизм сказался не только в ее путешествии в Петербург к императрице Екатерине с просьбой о помиловании ее жениха Гринева, но и в том особенном героизме любви, на который была способна природа Пушкина и которым он оделил Капитанскую дочку. <…>
Необычайная чуткость и мудрость сказывается в каждом поступке, в каждом слове капитанской дочки. Не умом своим, а мудростью и чуткостью она сразу угадала и оценила Гринева и Швабрина, и мы не удивляемся тому, что она отдала предпочтение бесхитростному, правдивому Гриневу пред блестящим, образованным, едким Швабриным. <…>
Швабрин… имеет много нравственно-чудесного. Швабрин чудесен, и не только нравственно-непонятно, чудесно появление этого мелодраматического злодея. Откуда Пушкин его взял, что хотел рассказать Пушкин, набрасывая, а не рисуя «чудесный» образ Швабрина? <…>
…надо признать, что этот образ не принадлежит к числу лучших, художественно-выдержанных созданий Пушкина.
Одно можно сказать с полною достоверностью… это то, что Пушкин хотел представить им чужое, чуждое, вторгающееся в мирную обстановку Белогорской крепости. Пушкин вводит Швабрина в мир Гриневых и Мироновых, чтобы оттенить им этот нравственно-здоровый мир.
Швабрин — это чуждая стихия… та чуждая стихия, которая производит всюду, где ни коснется, бурю и опустошение, стихия, разрушающая диссонансом первобытную гармонию. …он необходим для романа… без него мы не узнали бы так и не полюбили бы Гриневых и Мироновых… без него пропали бы лучшие страницы повести.
Швабрин оттеняет Марью Ивановну, как Онегин оттеняет Татьяну… Швабрин не имеет никакого очарования, его не окружает никакой романтический ореол… Швабрин не только не производит никакой бури и опустошения, он не может смутить ничей покой. Почему? Потому что Швабрин набросан, а не нарисован… <…>
Швабрин непонятен… <…> Спесивый дворянин-циник мог изменить долгу, но не мог вступить в союз со «смердами». Непонятна и история отношений Швабрина к Марье Ивановне… <…> Швабрин не живое лицо в портретной галерее Пушкина. <…>
…Емелька Пугачев нарисован… такими же правдивыми огромными чертами, какими рисует своих богатырей русская народная песня и сказка. Пугачев Пушкина не соответствует Пугачеву истории, но вполне соответствует тому богатырю, каким его создал народ. <…>
Пушкинский Пугачев — этот тот народный богатырь, у которого силы рвутся из груди от избытка, от переполнения и которому некуда деть их, некуда приложить свои силы, которые тяжело носить в груди. <…>
Пушкин не сделал Пугачева мелодраматическим злодеем, но он впал в другую крайность, в другую ошибку и сделал Пугачева мелодраматическим великодушцем. <…>
Как не подходит к этому «страшному мужику» женская чувствительность и сентиментальность… <…> Совершенно непонятно, почему Пугачев мог так растрогаться от подаренного ему заячьего тулупа, который ему стол нескольких рюмок водки и который ему не был вовсе необходим… <…>
…с точки зрения художественного творчества создание образа Пугачева является одним из значительных у Пушкина, хотя и обладает указанным нами существенным недостатком.»
(Модест Гофман, статья в книге «Пушкин. Библиотека великих писателей» под ред. С. А. Венгерова, издание «Брокгауз-Ефрон», 1910 г.)
Это был анализ романа «Капитанская дочка» Пушкина: разбор характеристик героев и сюжета произведения.
