 |
| Иллюстрация к рассказу «Певцы». Художник К.Вейерман |
«Записки охотника» — это знаменитый цикл рассказов и очерков выдающегося русского писателя И. С. Тургенева.
В этой статье представлена критика о цикле «Записки охотника» Тургенева, отзывы современников о произведении.
Критика о цикле «Записки охотника» И. С. Тургенева
Н. А. Некрасов:
«Успех ваших рассказов повторился еще в большой степени в Москве,- все знакомые вам москвичи от них <в> восторге и утверждают, что о них говорят с восторгом и в московской публике. Нисколько не преувеличу, сказав вам, что эти рассказы сделали такой же эффект, как романы Герцена и Гончарова и статья Кавелина,- этого, кажись, довольно! В самом деле, это настоящее ваше дело; Белинский говорит, что вы еще написали рассказ; если не думаете скоро написать другой, то высылайте хоть этот; это нам к осени куда хорошо: нас то и дело спрашивают, будут ли в «Современнике» еще ваши рассказы. Вот оно куды пошло!»
(Н. А. Некрасов — И. С. Тургеневу, 24 июня 1847 г.)
«…я хочу издавать и на днях начну «Библиотеку русских романов, повестей, записок и путешествий»,- начну с «Кто виноват?», потом «Обыкн<овенная> история», а потом, думаю я, «Записки охотника» — уж наберется томик порядочный, а когда наберется другой — и другой напечатаем. <…> А рассказы ваши так хороши и такой производят эффект, что затеряться им в журнале не следует.»
(Н. А. Некрасов — И. С. Тургеневу об отдельном издании «Записок охотника», 28 октября 1847 г.)
А. В. Дружинин:
«До сих пор, не взирая на долгую свою деятельность, наш автор только в «Записках охотника» достигнул высшей степени своего развития, и остановился на ней, и остается на ней долгое уже время. В сравнении с этим произведением все остальные повести и рассказы Тургенева кажутся как бы этюдами еще не установившегося литератора, как бы попытками на создание новой формы, упopно не дающейся нашему писателями. <…>
«Записки охотника», исполненные таким тонким пониманием русской природы, поэтому имеют необыкновенную важность во всей деятельности Тургенева, что ими определился широкий пусть для повествователя; что человек, их написавший, всеми силами души своей прикрепился к месту их действия.»
(А. В. Дружинин, «Повести и рассказы И. С. Тургенева», 1857 г.)
Ф. И. Тютчев:
«Записки охотника»… отмечены такой мощью таланта, которая благотворно действует на меня; понимание природы часто представ-ляется вам как откровение.»
(Ф. И. Тютчев — супруге, 13 сентября 1852 г.)
В. Г. Белинский:
«…в первой книжке «Современника» за прошлый год был напечатан его рассказ «Хорь и Калиныч». Успех в публике этого небольшого рассказа, помещенного в смеси, был неожидан для автора и заставил его продолжать рассказы охотника. Здесь талант его обозначился вполне. Очевидно, что у него нет таланта чистого творчества, что он не может создавать характеров, ставить их в таки отношения между собою, из каких образуются сами собою романы или повести. Он может изображать действительность, виденную и изученную им, если угодно — творить, но из готового, данного действительностию материала. Это не просто списывание с действительности, — она не дает автору идей, но наводит, наталкивает, так сказать, на них. Он перерабатывает взятое им готовое содержание по своему идеалу, и от этого у него выходит картина, более живая, говорящая и полная мысли, нежели действительный случай, подавший ему повод написать эту картину; и для этого необходим, в известной мере, поэтический талант.
Правда, иногда все уменье его заключается в том, чтобы только верно передать знакомое ему лицо или событие, которого он был свидетелем, потому что в действительности бывают интгда явления, которые стоит только верно переложить на бумагу, чтоб они имели все признаки худоежственного вымысла. Но и для этого необходим талант, и таланты такого рода имеют свои степени. В обоих этих случаях г. Тургенев обладает весьма замечательным талантом.
Главная характеристическая черта его таланта заключается в том, что ему едва ли бы удалось создать верно такой характер, подобного которому он не встретил в действительности. Он всегда должен держаться почвы действительности. Для такого рода искусства ему даны от природы богатые средства: дар наблюдательности, способность верно и быстро понять и оценить всякое явление, инстинктом разгадать его причины и следствия и, таким образом, догадкою и соображением дополнить необходимый ему запас сведений, когда расспросы мало объясняют. <…>
…автор знакомит своих читателей с разными сторонами провинциального быта, с людьми фазных состояний и званий. Не все его рассказы одинаковоло достоинства: одни лучше, другие слабее, но между ними нет ни одного, который бы чем-нибудь не был интересен, занимателен и поучителен. <…> Нельзя не пожелать, чтобы г. Тургенев написал еще хоть целые томы таких рассказов. <…>
Не можем не упомянуть о необыкновенном мастерстве г. Тургенева изображать картины русской природы. Он любит природу не как дилетант, а как артист, и потому никогда не старается изображать ее только в поэтических ее видах, но берет ее, как она ему представляется. Его картины всегда верны, вы всегда узнаете в них нашу родную, русскую природу…»
(В. Г. Белинский, «Взгляд на русскую литературу 1847 года,» 1848 г.)
М. Е. Салтыков-Щедрин:
«…что сделал Тургенев для русского народа, в смысле простонародья? — и не обинуясь отвечаем: несомненно, сделал очень многое и посредственно, и непосредственно. Посредственно — всею совокупностью своей литературной деятельности, которая значительно повысила нравственный и умственный уровень русской интеллигенции; непосредственно — «Записками охотника», которые положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды.»
(статья-некролог «И. С. Тургенев», «Отечественные записки», 1883 г., № 10)
А. И. Герцен:
«…Иван Тургенев. Он создал себе в русской литературе видное и независимое положение. Артист и наблюдатель, художник и фотограф, он, по своему темпераменту, был далек от всяких партий, — далек не в смысле немецкого отчуждения от реального и бегства в мир фантастический, нет, напротив, он брал свои краски и свои образцы из самой природы. Его очерки из жизни крепостных — эта поэтическая обвинительная речь против крепостничества — принесли огромную пользу.»
«Тургенев никогда не накладывает густых красок, никогда не применяет слишком сильных выражений. Наоборот, он повествует с большою пластичностью, употребляет всегда лишь изысканный слог, который необычайно усиливает впечатление от этого поэтически написанного обвинительного акта крепостничеству…»
(А. И. Герцен, статья «Новая фаза русской литературы», газета «La Cloche», 1864, № 44)
Н. Г. Чернышевский:
«После ваших «Записок охотника» ни одна книга не производила такого восторга. <…> Но вы, быть может, не знаете того, какое положение вы занимаете в нашей литературе? …ваши Островские, Толстые и т. п. Нечего сказать, хороша была бы с ними наша литература! <…> Я не говорю, когда из мальчишки Толстой сделается человеком, быть может, он напишет что-нибудь вроде «Записок охотника», или «Двух приятелей», или «Затишья», или чего-нибудь подобного — но «старуха еще надвое сказала». И вам не грех слушать тупцов, которые восхищались «Юностью» и т. д.?
В настоящее время русская литература, кроме вас и Некрасова, не имеет никого. Это каждый порядочный человек говорит, смею вас уверить.»
(Н. Г. Чернышевский — И. С. Тургеневу, конец апреля — май 1857 г.)
«Кто поднимает оружие против автора «Записок охотника», «Муму», «Рудина», «Двух приятелей», «Постоялого двора» и т. д. и т. д. тот лично оскорбляет каждого порядочного человека в России. Вы не какой-нибудь Островский или Толстой, — вы наша честь.»
(Н. Г. Чернышевский — И. С. Тургеневу, 7 января 1857 г.)
А. М. Скабичевский:
«Не говоря уже о художественном значении «Записок охотника», они представляют замечательный исторический памятник своего времени и в смысле протеста против крепостного права. Конечно, ничего искать в «Записках охотника» ни резкого и странного политического памфлета, каким представляется «Путешествие» Радищева, ни хотя бы саркастического тона сатиры Щедрина. Это было бы совершенно не в характере тургеневского творчества, в котором всегда преобладали мягкие, кроткие и нежные тоны, да и к тому же мало-мальски резкий и громкий протест был бы немысли при токой крайней строгости, до какой дошла русская цензура после 1848 года.
«Записки охотника» представляются как бы продолжением «Мертвых душ» Гоголя; это эпопея, не имеющая, по-видимому, никакой иной предвзятой цели, как лишь развернуть перед вами широкую картину русской провинциальной жизни, преимущественно помещиков и крестьян, с одной стороны — в массе мелких повседвневных, будничных ее явлений, с другой стороны — в поэтических мотивах и образах. Тут вы найдете на каждом шагу те очаровательные описания русской природы, какими всегда славился Тургенев, ряд эпизодов, не имеющих никаких отношений к крепостному праву, каковы, например, «Уездный лекарь», «Мой сосед Радилов»… и проч.
Тем не менее от «Записок охотника» повеяло на читателей совершенно новым духом, которым проникнуты они от первой страницы до последней.
Это был дух гуманности и искренней любви к угнетенному мужику. В то время как у большинства помещиков, изображенных в «Записках», преобладают отрицательные черты, крестьяне, напротив того, представляют ряд весьма симпатичных типов. Выводя такие личности, как Хорь и Калиныч, Ермолай и Мельничиха, Касьян с Карсивой Мечи, Бирюк, Яков-Турок в «Певцах», наконец, хотя бы и крестьянские дети в «Бежином луге» — автор, тем уже протестовал против крепостного права, что, заглядывая в душу всех этих детей народа, находил в ней те же радости и страдания, что и у всех прочих людей и вместе с тем, выводил их не в пример симпатичнее и цельнее стоящих тут же рядом с ними помещиков.
В этом отношении даже и «Бежин луг», эта чисто художественная каринка, изображающая ночную беседу деревенских детей в табуне лошадей, производила на читателей то же впечатление отрицания крепостного права: прочтя эту картинку, читатель всею душою привязывался к изображенным в ней детям, и ему жутку становилось при мысли, что в этих симпатичных деревенских ребятах растут будущие рабы, вся жизнь которых могла быть изломана по прихоти какого-нибудь Пеночкина.
Одним словом, читая «Записки охотника», русские читатели впервые видели в мужиках не двуногое рабочее стадо, а живых людей, братий своих по человечеству, и приучались любить этих братий и принимать горячее участие в их участи.»
(А. М. Скабичевский, «История новейшей русской литературы», СПб, 1891 г.)
В. Г. Короленко:
«Записки охотника» — одна из учительных книг, а Тургенев — один из великих писателей наших, умевших спускаться в самые недра обыденности и затем поднимать ее за собою.
Для вас «Записки охотника» — уже давнее прошлое, и вы только любуетесь в них художественными образами. Для нас, людей моего поколения, — это было живой действительностью.
Тургенев писал свои «Записки» еще при крепостном праве, а я учился в гимназии после его отмены, но жизнь была еще полна его пережитками, и люди того времени были для нас живыми его свидетелями.»
(В. Г. Короленко, речь на столетнюю годовщину со дня рождения И. С. Тургенева, Полтава, 1918 г.)
Это была критика о цикле «Записки охотника» Тургенева, отзывы современников о произведении.
