Ван Гогу понадобилось несколько недель, чтобы найти туфли, подходящие к картине, а потом, однажды, вернувшись с рынка, он забрал их с собой домой — потрепанные, но еще целые, отремонтированные перед продажей и отреставрированные, бывшие , возможно, принадлежало кое-чему рабочему.
Некоторое время они просто стояли в углу мастерской и словно занимали место. Но пошел дождь, и Ван Гог надел их (несмотря на то, что они были ему велики) и долго гулял под дождем, не боясь грязи, залезая в лужи и, может быть, даже развлекаясь
из поездки. Придя домой, он поставил туфли на пол и решил, что теперь они готовы к переносу на холст.
«Обувь» — очень мокрая картина, кажется, что идет дождь. Мокрая мостовая, скрюченный сухой лист, едва заметные круги растекаются от капель, а посреди настоящей лужи стоят два башмака — как употребляют рабочие. Они явно старые, не в форме, и место им, в хорошем смысле, на свалке. Но, несмотря на это, они сохраняют некое печальное достоинство вещи – вещи, которая хорошо послужила, выполнила свое предназначение и, хоть и изношена, но еще может послужить нетребовательному человеку.
Когда смотришь на «Туфельки», невольно вспоминаешь судьбу Ван Гога — неугомонного бродяги, не нашедшего покоя при жизни. В родном городе его не принимали, и над ним часто смеялись, выпивали, пользовался славой полного неудачника, притом бездарного. Он часто уезжал из Парижа в поисках вдохновения и покоя, но не находил и возвращался — с новыми картинами, которые никто не покупал, с новыми идеями, которые никому не были нужны.
Как башмак на картинке, он мог бы быть полезным, и не маленьким, а вместо этого всю свою жизнь провести в дороге, в мокрой грязи, под дождем, никому особо не нужный.
