 |
| Евгений Павлович. Фильм 2003 г. |
Евгений Павлович Радомский является одним из второстепенных персонажей знаменитого романа «Идиот» Достоевского. Данный герой впервые упоминается в части 2 главе I романа. В этой статье представлен цитатный образ и характеристика Евгения Павловича в романе «Идиот», описание внешности и характера героя.
Евгений Павлович Радомский в романе «Идиот»: характеристика, образ, описание
Евгений Павлович Радомский является знакомым генерала Епанчина и дальним родственником князя Щ., жениха Аделаиды Епанчиной:
«Но произошло опять нечто новое: уже в конце весны (свадьба Аделаиды несколько замедлилась и была отложена до средины лета) князь Щ. ввел в дом Епанчиных одного из своих дальних родственников, довольно хорошо, впрочем, ему знакомого. Это был некто Евгений Павлович Р…» (часть 2 глава I)
Возраст Евгения — около 28 лет:
«Это был некто Евгений Павлович Р., человек еще молодой, лет двадцати восьми…» (часть 2 глава I)
«Молодой человек, сопровождавший генерала, был лет двадцати восьми…» (часть 2 глава VII)
Евгений является офицером. Он носит высокое воинское звание флигель‑адъютанта и, судя по всему, служит помощником у императора:
«…флигель‑адъютант, писаный красавец собой…» (часть 2 глава I)
«Этот молодой и с «будущностью» флигель‑адъютант был сильно возвышен отзывом старухи Белоконской из Москвы.» (часть 2 глава I)
О внешности Евгения известно, что он очень красив:
«…флигель‑адъютант, писаный красавец собой…» (часть 2 глава I)
«…лет двадцати восьми, высокий, стройный, с прекрасным и умным лицом, с блестящим, полным остроумия и насмешки взглядом больших черных глаз.» (часть 2 глава VII)
Евгений Павлович — знатный и очень богатый человек:
«Это был некто Евгений Павлович Р., человек еще молодой, лет двадцати восьми, флигель‑адъютант, писаный красавец собой, «знатного рода», человек остроумный, блестящий, «новый», «чрезмерного образования» и – какого‑то уж слишком неслыханного богатства.» (часть 2 глава I)
«Повторяю вам, состояние огромное, что мне совершенно известно; другое состояние, которого он ждет от дяди.» (князь Щ. о нем, часть 2 глава XI)
«…у Евгения Павловича состояние, конечно, большое, но «некоторые дела по имению действительно находятся в некотором беспорядке».» (Ганя о нем, часть 2 глава XI)
Евгений — человек с хорошим образованием:
«…человек остроумный, блестящий, «новый», «чрезмерного образования»…» (часть 2 глава I)
Он является очень умным, остроумным и насмешливым человеком:
«…человек остроумный, блестящий, «новый»…» (часть 2 глава I)
«Молодой человек, сопровождавший генерала, был лет двадцати восьми, высокий, стройный, с прекрасным и умным лицом, с блестящим, полным остроумия и насмешки взглядом больших черных глаз.» (часть 2 глава VII)
«– Вижу, вижу, – пробормотал Евгений Павлович с легкою усмешкой. Он был очень смешлив в этот вечер.» (часть 3 глава IV)
«– Я не знаю… может быть, может быть; вы во многом правы, Евгений Павлович. Вы чрезвычайно умны, Евгений Павлович…» (Мышкин о нем, часть 4 глава IX)
Он является «светским пересмешником» и кавалеристом, по словам господина Лебедева:
«Потому что вы, светский пересмешник и кавалерист (хотя и не без способностей!), и сами не знаете, до какой степени ваша мысль есть глубокая мысль, есть верная мысль!» (часть 3 глава IV)
Евгений Павлович привык говорить шутливым тоном о серьезных вещах, особенно, если ему выгодно запутать окружающих:
«Да он и о серьезных‑то вещах говорил всегда с таким шутливым видом, что никак его разобрать нельзя, особенно если сам захочет, чтобы не разобрали.» (часть 2 глава VII)
«– Верьте ему, – сказала Аделаида, – Евгений Павлыч всегда и всех дурачит! Если бы вы знали, о чем он иногда пресерьезно рассказывает!» (часть 3 глава I)
Он прекрасно держит себя в обществе. Он ведет себя смело, весело и непринуждённо:
«Князь прислушивался к тому, что говорил Радомский… Ему показалось, что он держит себя прекрасно, скромно, весело, и особенно понравилось, что он с таким совершенным равенством и по‑дружески говорит с задиравшим его Колей.» (часть 2 глава VII)
Он владеет даром слова, то есть умеет хорошо говорить. По мнению генеральши Епанчиной, он является «болтуном», который может завладеть разговором так, что слова не дает вставить:
«Евгений Павлович и всегда владел даром слова; теперь же достиг даже красноречия.» (часть 4 глава IX)
«И проклятый, проклятый этот болтун Евгений Павлыч, всем разговором один завладел! Ишь разливается, слова вставить не дает. Я бы сейчас про всё узнала, только бы речь навести…» (генеральша Епанчина о нем, часть 3 глава I)
Он является светским человеком, «великосветским господином»:
«…и особенно этот великосветский господин (он указал на Евгения Павловича), которого я, разумеется, не имею чести знать, но о котором, кажется, кое‑что слышал…» (Ипполит о нем, часть 2 глава VIII)
«Его, впрочем, в свете уже давно знали; это был там уже свой человек, хотя и молодой человек.» (часть 4 глава VI)
Евгений — человек с сердцем, то есть не бессердечный человек:
«Евгений Павлович принимает это очень к сердцу, а у него есть сердце, что он доказал уже тем, что получает письма от Коли и даже отвечает иногда на эти письма.» (часть 4 глава XII)
Евгений Павлович является превосходным и очень порядочным человеком:
«И… и… и так как я прежде всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!» (часть 3 глава IV)
Его дядя Капитон Алексеевич является богатым человеком, высокопоставленным чиновником, начальником какой-то канцелярии в Петербурге:
«Кончил он рассказом о родном дяде Евгения Павлыча, начальнике какой‑то канцелярии в Петербурге – «на видном месте, семидесяти лет, вивер, гастроном и вообще повадливый старикашка… Ха‑ха! Я знаю, что он слышал про Настасью Филипповну и даже добивался. Заезжал к нему давеча; не принимает, нездоров, но богат, богат, имеет значение и… дай ему бог много лет здравствовать, но опять‑таки Евгению Павлычу всё достанется…» (часть 2 глава XI)
«Сегодняшняя выходка насчет Капитона Алексеича это слишком доказывает.» (генерал Епанчин о дяде Евгения, часть 3 глава III)
Евгений Павлович является ветренным мужчиной в любовных отношениях, то есть он быстро увлекается, но так же быстро охладевает:
«– Это‑то, кажется, было; ветреник!» (часть 2 глава XI)
Евгений признается, что является пустым человеком, хотя и не окончательно пустым:
«…клянусь вам, что я не совсем еще такой пустой человек, каким непременно должен казаться, – хоть я и в самом деле пустой человек!…» (часть 3 глава I)
О Евгении ходит щекотливая слава из-за его любовных похождений:
«Одна только слава за ним была несколько щекотливая: несколько связей, и, как уверяли, «побед» над какими‑то несчастными сердцами.» (часть 2 глава I)
Известно, что 2-3 года назад Евгений Павлович увлекся Настасьей Филипповной, но это увлечение ничего не закончилось:
«Князь Щ. вдруг опять замолчал, очевидно, потому что ему не хотелось продолжать князю о Настасье Филипповне.
– Стало быть, во всяком случае, она ему знакома? – спросил вдруг князь Лев Николаевич, помолчав с минуту.
– Это‑то, кажется, было; ветреник! Но, впрочем, если было, то уж очень давно, еще прежде, то есть года два‑три. Ведь он еще с Тоцким был знаком. Теперь же быть ничего не могло в этом роде, на ты они не могли быть никогда!» (часть 2 глава XI)
Во 2 части романа Евгений Павлович увлекается Аглаей Епанчиной и ухаживает за ней:
«Увидев Аглаю, он стал необыкновенно усидчив в доме Епанчиных. Правда, ничего еще не было сказано, даже намеков никаких не было сделано; но родителям все‑таки казалось, что нечего этим летом думать о заграничной поездке. Сама Аглая, может быть, была и другого мнения.» (часть 2 глава I)
Однако Аглая равнодушна к нему, потому что она влюблена в князя Мышкина:
«Молодой человек, сопровождавший генерала, был лет двадцати восьми, высокий, стройный, с прекрасным и умным лицом, с блестящим, полным остроумия и насмешки взглядом больших черных глаз. Аглая даже и не оглянулась на него…» (часть 2 глава VII)
«Одна Аглая любопытно, но совершенно спокойно поглядела с минуту на Евгения Павловича, как бы желая только сравнить, военное или штатское платье ему более к лицу, но чрез минуту отворотилась и уже не глядела на него более.» (часть 2 глава VII)
Во 2-ой части романа автор сообщает, что Евгений Павлович оставляет военную службу и начинает носить штатское, гражданское платье:
«Князь, между прочим, слишком интересовался новым своим гостем, сопровождавшим генерала; он ясно угадал в нем Евгения Павловича Радомского, о котором уже много слышал и не раз думал. Его сбивало одно только штатское платье его; он слышал, что Евгений Павлович военный.» (часть 2 глава VII)
Отставка Евгения удивляет окружающих. Сам он объясняет, что давно хотел уйти в отставку, чтобы объехать имения и побывать за границей. Кроме того, отставка эта не постоянная, а лишь на год:
«…штатское платье Евгения Павловича производило всеобщее и какое‑то необыкновенно сильное удивление, до того, что даже все остальные впечатления на время забылись и изгладились. Можно было подумать, что в этой перемене костюма заключалось что‑то особенно важное. Аделаида и Александра с недоумением расспрашивали Евгения Павловича. Князь Щ., его родственник, даже с большим беспокойством; генерал говорил почти с волнением.» (часть 2 глава VII)
«Из поднявшихся разговоров оказалось, что Евгений Павлович возвещал об этой отставке уже давным‑давно; но каждый раз говорил так несерьезно, что и поверить ему было нельзя. Да он и о серьезных‑то вещах говорил всегда с таким шутливым видом, что никак его разобрать нельзя, особенно если сам захочет, чтобы не разобрали.
– Я ведь на время, на несколько месяцев, самое большее год в отставке пробуду, – смеялся Радомский.
– Да надобности нет никакой, сколько я по крайней мере знаю ваши дела, – всё еще горячился генерал.
– А поместья объехать? Сами советовали; а я и за границу к тому же хочу…» (часть 2 глава VII)
Настасья Филипповна решает поссорить Евгения Павловича с Епанчиными и, в частности, с Аглаей. Для этого она хочет испортить ему репутацию и опозорить его. Чтобы добиться этого, она при всех на улице говорит ему о каких-то векселях:
1. «– Новость! – продолжал звонкий голос. – За Купферовы векселя не бойся; Рогожин скупил за тридцать, я уговорила. Можешь быть спокоен, хоть месяца три еще. А с Бискупом и со всею этою дрянью наверно сладимся, по знакомству! Ну, так вот, всё, значит, благополучно. Будь весел. До завтра!
Коляска тронулась и быстро исчезла.
– Это помешанная! – крикнул наконец Евгений Павлович, покраснев от негодования и в недоумении оглядываясь кругом. – Я знать не знаю, что она говорила! Какие векселя? Кто она такая? <…>
– И я не знаю, – засмеялся вдруг Евгений Павлович. – Ей‑богу, никаких сношений по этим векселям не имел, ну, верите честному слову!..» (часть 2 глава X)
2. «– Она говорила о каких‑то векселях Евгения Павловича, – очень просто отвечал князь, – которые попались от какого‑то ростовщика к Рогожину, по ее просьбе, и что Рогожин подождет на Евгении Павлыче.
– Слышал, слышал, дорогой мой князь, да ведь этого быть не могло! Никаких векселей у Евгения Павлыча тут и быть не могло! При таком состоянии… Правда, ему случалось по ветрености, прежде, и даже я его выручал… Но при таком состоянии давать векселя ростовщику и о них беспокоиться – невозможно. И не может он быть на ты и в таких дружеских отношениях с Настасьей Филипповной, – вот в чем главная задача. Он клянется, что ничего не понимает, и я ему вполне верю.» (беседа Мышкина и генерала Епанчина, часть 2 глава XI)
В обществе все склонны верить, что это просто злая шутка Настасьи Филипповны и что Евгений Павлович не имел и не имеет отношений с этой «падшей женщиной», а также что он никому не давал никаких векселей:
«Теперь, конечно, не могу не согласиться с ними: до очевидности, что над ним тут, как над дураком, насмеялись почему‑то, зачем‑то, для чего‑то (уж одно это подозрительно! да и неблаговидно!)…» (генеральша Епанчина о нем, часть 2 глава XII)
Тем не менее генеральша Епанчина решает не выдавать Аглаю замуж за Евгения Павловича, даже если тот является хорошим человеком:
«…не бывать Аглае за ним, говорю тебе это! Пусть он хороший человек, а так оно будет. Я и прежде колебалась, а теперь уж наверно решила: «Положите сперва меня в гроб и закопайте в землю, тогда выдавайте дочь», вот что я Ивану Федоровичу сегодня отчеканила.» (генеральша о нем, часть 2 глава XII)
Генеральша еще не знает, что Аглая сама тайком уже отказала Евгению Павловичу (семья Епанчиных узнает об этом отказ лишь месяц спустя):
«Лизавета Прокофьевна, разумеется, и слышать не хочет… Но главное – все эти семейные катастрофы или, лучше сказать, все эти дрязги, так что даже не знаешь, как и назвать… Ты, подлинно сказать, друг дома, Лев Николаич, и вообрази, сейчас оказывается, хоть, впрочем, и не точно, что Евгений Павлыч будто бы уже больше месяца назад объяснился с Аглаей и получил будто бы от нее формальный отказ.» (часть 3 глава III)
Вскоре после первого скандала Настасья Филипповна устраивает вторую сцену на публике. На этот раз она при всех сообщает Евгению Павловичу, что его дядя сегодня застрелился, так как старика уличили в растрате казенных денег. Этой выходкой Настасья надеется опять подорвать репутацию Евгения. Сам Евгений не понимает, зачем она это делает:
«Настасья Филипповна, проходившая как бы не примечая никого в особенности, вдруг обернулась в их сторону и как будто только теперь приметила Евгения Павловича.
– Б-ба! Да ведь вот он! – воскликнула она, вдруг останавливаясь. – То ни с какими курьерами не отыщешь, то как нарочно там сидит, где и не вообразишь… Я ведь думала, что ты там… у дяди!
Евгений Павлович вспыхнул, бешено посмотрел на Настасью Филипповну, но поскорей опять от нее отвернулся.
– Что?! Разве не знаешь? Он еще не знает, представьте себе! Застрелился! Давеча утром дядя твой застрелился! Мне еще давеча в два часа сказывали; да уж полгорода теперь знает; трехсот пятидесяти тысяч казенных нет, говорят, а другие говорят: пятисот. А я-то всё рассчитывала, что он тебе еще наследство оставит; всё просвистал. Развратнейший был старикашка… Ну, прощай, bonne chance! Так неужели не съездишь? То-то ты в отставку заблаговременно вышел, хитрец! Да вздор, знал, знал заране: может, вчера еще знал…
Хотя в наглом приставании, в афишевании знакомства и короткости, которых не было, заключалась непременно цель, и в этом уже не могло быть теперь никакого сомнения, – но Евгений Павлович думал сначала отделаться как-нибудь так, и во что бы ни стало не заметить обидчицы. Но слова Настасьи Филипповны ударили в него как громом; услыхав о смерти дяди, он побледнел как платок, и повернулся к вестовщице.» (часть 3 глава II)
Кажется подозрительным, что Евгений Павлович так вовремя ушел в отставку, как будто знал или предчувствовал разоблачение своего дяди и его смерть. Однако, вероятно, все это просто совпадение. По крайней мере главный герой романа князь Мышкин не видит в этом ничего подозрительного:
«– Ах, боже мой, Лев Николаич, ты ничего не слушаешь. Я с того и начал, что заговорил с тобой про Капитона Алексеича; поражен так, что даже и теперь руки ноги дрожат. Для того и в городе промедлил сегодня. Капитон Алексеич Радомский, дядя Евгения Павлыча…
– Ну! – вскричал князь.
– Застрелился, утром, на рассвете, в семь часов. Старичок, почтенный, семидесяти лет, эпикуреец, – и точь-в-точь как она говорила, – казенная сумма, знатная сумма!
– Откуда же она…
– Узнала то? Ха-ха! Да ведь кругом нее уже целый штаб образовался, только что появилась. Знаешь, какие лица теперь ее посещают и ищут этой «чести знакомства». Натурально, давеча могла что-нибудь услышать от приходивших, потому что теперь весь Петербург уже знает, и здесь пол-Павловска или и весь уже Павловск. Но какое же тонкое замечание ее насчет мундира то, как мне пересказали, то есть насчет того, что Евгений Павлыч заблаговременно успел выйти в отставку! Эдакий адский намек! Нет, это не выражает сумасшествия. Я, конечно, отказываюсь верить, что Евгений Павлыч мог знать заранее про катастрофу, то есть, что такого-то числа, в семь часов, и т. д. Но он мог всё это предчувствовать. А я-то, а мы-то все и князь Щ. рассчитывали, что еще тот ему наследство оставит! Ужас! Ужас! Пойми, впрочем, я Евгения Павлыча не обвиняю ни в чем и спешу объяснить тебе, но все-таки, однако ж, подозрительно. Князь Щ. поражен чрезвычайно. Всё это как-то странно стряслось.
– Но что же в поведении Евгения Павлыча подозрительного?
– Ничего нет! Держал себя благороднейшим образом. Я и не намекал ни на что. Свое-то состояние, я думаю, у него в целости.» (часть 3 глава III)
Сам Евгений настаивает на том, что он не ожидал смерти дяди и всего этого скандала:
«– О, разумеется, еще за чем-нибудь, – рассмеялся тот. – Я, милый князь, завтра чем свет еду по этому несчастному делу (ну, вот о дяде то) в Петербург; представьте себе: всё это верно, и все уже знают, кроме меня. Меня так это всё поразило, что я туда и не поспел зайти (к Епанчиным); завтра тоже не буду, потому что буду в Петербурге, понимаете? Может, дня три здесь не буду, – одним словом, дела мои захромали.» (часть 3 глава IV)
После этой второй скандальной выходки Настасьи Филипповны князю Мышкину грозит дуэль с Моловцовым (он же Курмышев), но Евгений Павлович улаживает все дело так, чтобы дуэли не было:
«Вот что, любезнейший Лев Николаевич, я всё устроил с Курмышевым и зашел вас успокоить; вам нечего беспокоиться, он очень, очень рассудительно принял дело, тем более что, по-моему, скорее сам виноват.» (часть 3 глава IV)
Вскоре Евгений Павлович является на званый вечер к Епанчиным. При этом он носит траурную ленту на шляпе (креп на шляпе) в честь своего покойного дяди, хотя кому-то в обществе это может не понравиться. При этом уважаемая в свете старуха Белоконская хвалит Евгения за смелость:
«В этот вечер он явился к Епанчиным с крепом на шляпе, и Белоконская похвалила его за этот креп: другой светский племянник, при подобных обстоятельствах, может быть, и не надел бы по таком дяде крепа.» (часть 4 глава VI)
У Евгения Павлович и главного героя романа князя Мышкина складываются довольно теплые отношения.
Когда князь Мышкин бросает Аглаю и решает жениться на Настасье Филипповне, от него отворачиваются многие знакомые. Однако Евгений Павлович поддерживает с ним контакт и не боится тем самым скомпрометировать себя:
«Заметим кстати, что не только сами Епанчины, но и все принадлежавшие прямо или косвенно к дому Епанчиных нашли нужным совершенно порвать с князем всякие отношения. Князь Щ., например, даже отвернулся, встретив князя, и не отдал ему поклона. Но Евгений Павлович не побоялся скомпрометировать себя, посетив князя, несмотря на то что опять стал бывать у Епанчиных каждый день…» (часть 4 глава IX)
Любопытно, что Евгений Павлович в лицо говорит князю Мышкину, что люди незаслуженно называют того «идиотом». При этом про себя Евгений тут же называет князя «бедным идиотом», что выглядит не очень красиво:
«Я не согласен, и даже в негодовании, когда вас, – ну там кто-нибудь, – называют идиотом; вы слишком умны для такого названия; но вы и настолько странны, чтобы не быть, как все люди, согласитесь сами.» (часть 4 глава IX)
«И как это любить двух? Двумя разными любвями какими-нибудь? Это интересно… бедный идиот! И что с ним будет теперь?» (часть 4 глава IX)
В конце романа Евгений Павлович уезжает жить в Европу, вероятно, очень надолго, потому что в России чувствует себя «совершенно лишним человеком»:
«Сам Евгений Павлович, выехавший за границу, намеревающийся очень долго прожить в Европе и откровенно называющий себя «совершенно лишним человеком в России»…» (часть 4 глава XII)
Когда в конце романа князь Мышкин снова заболевает, Евгений Павлович помогает перевезти больного в Швейцарию в клинику Шнайдера и навещает его раз в несколько месяцев. Также после каждого посещения Евгений пишет письма юному Коле Иволгину, сообщая о здоровье князя:
«Он не ошибся: Евгений Павлович принял самое горячее участие в судьбе несчастного «идиота», и, вследствие его стараний и попечений, князь попал опять за границу в швейцарское заведение Шнейдера. Сам Евгений Павлович, выехавший за границу, намеревающийся очень долго прожить в Европе и откровенно называющий себя «совершенно лишним человеком в России», – довольно часто, по крайней мере в несколько месяцев раз, посещает своего больного друга у Шнейдера; но Шнейдер всё более и более хмурится и качает головой; он намекает на совершенное повреждение умственных органов; он не говорит еще утвердительно о неизлечимости, но позволяет себе самые грустные намеки. Евгений Павлович принимает это очень к сердцу, а у него есть сердце, что он доказал уже тем, что получает письма от Коли и даже отвечает иногда на эти письма. Но кроме того, стала известна и еще одна странная черта его характера; и так как эта черта хорошая, то мы и поспешим ее обозначить: после каждого посещения Шнейдерова заведения Евгений Павлович, кроме Коли, посылает и еще одно письмо одному лицу в Петербург…» (часть 4 глава XII)
В один из визитов в клинику Шнейдера Евгений Павлович видится там с Епанчиными. Те благодарят его за заботу о бедном Мышкине:
«Затем, почти после полугодового молчания, Евгений Павлович уведомил свою корреспондентку, опять в длинном и подробном письме, о том, что он, во время последнего своего приезда к профессору Шнейдеру, в Швейцарию, съехался у него со всеми Епанчиными (кроме, разумеется, Ивана Федоровича, который, по делам, остается в Петербурге) и князем Щ. Свидание было странное; Евгения Павловича встретили они все с каким-то восторгом; Аделаида и Александра сочли себя почему-то даже благодарными ему за его «ангельское попечение о несчастном князе».» (часть 4 глава XII)
Известно, что из-за границы Евгений Павлович пишет письма Вере Лебедевой, с которой у него сложились теплые дружеские отношения:
«Но кроме того, стала известна и еще одна странная черта его характера; и так как эта черта хорошая, то мы и поспешим ее обозначить: после каждого посещения Шнейдерова заведения Евгений Павлович, кроме Коли, посылает и еще одно письмо одному лицу в Петербург, с самым подробнейшим и симпатичным изложением состояния болезни князя в настоящий момент. Кроме самого почтительного изъявления преданности, в письмах этих начинают иногда появляться (и всё чаще и чаще) некоторые откровенные изложения взглядов, понятий, чувств, – одним словом, начинает проявляться нечто похожее на чувства дружеские и близкие. Это лицо, состоящее в переписке (хотя все-таки довольно редкой) с Евгением Павловичем и заслужившее настолько его внимание и уважение, есть Вера Лебедева.» (часть 4 глава XII)
Это был цитатный образ и характеристика Евгения Павловича Радомского в романе «Идиот» Достоевского, описание внешности и характера героя.
