 |
| «Свои люди — сочтемся». Художник В. Федяевская |
Пьеса «Свои люди — сочтемся» была написана Островским в 1849 году и впервые поставлена в 1861 году.
Изначально комедия носила название «Банкрот» (в письмах современников пьеса называется «Банкрут»).
В этой статье представлен анализ пьесы «Свои люди — сочтемся» Островского: взгляд Писемского, Добролюбова, Дружинина.
— Все материалы по пьесе «Свои люди — сочтемся!»
Анализ пьесы «Свои люди — сочтемся» Островского
А. Ф. Писемский:
«Достопочтенный наш автор «Банкрута»! <…>
…я тотчас же решил писать к Вам и высказать нелицеприятно все то, что чувствовал и думал при чтении вашей комедии: основная идея ее развита вполне — необразованность, а вследствие ее совершенное отсутствие всех нравственных правил и самый грубый эгоизм резко обнаруживается в каждом лице и все события пьесы условливаются тем же бесчестным эгоизмом, т.е. замыслом и исполнением ложного банкрутства.
Ваш глубокой юмор, столь знакомый мне, проглядывает в каждом монологе. Драматическая сцена посаженного в яму банкрута в доме его детей, которые грубо отказываются платить за него, превосходна по идее и по выполнению. Искусный актер в этом месте может заставить плакать и смеяться.
Самое окончание, где подьячий, обманутый тем же Подхалюзиным, инстинктивно сознавая свое бессилие перед официально утвердившимся тем же подлецом Подхалюзиным, старается хоть перед театральной публикой оконфузить его, продумано весьма удачно.
…потом я стал вглядываться внимательнее в каждую сцену и в каждый характер: Липочка в 1-м своем монологе слишком верно и резко знакомит с самой собою; сцена ее с матерью ведена весьма искусно, бестолково, как и должны быть сцены подобных полудур… <…>
Бестолково-многоречивая и, вероятно, хлебнувшая достаточно пива Фоминишна очень верна. Про Устинью Наумовну и говорить нечего, — я очень хорошо помню этот глубоко сознанный Вами тип из ваших рассказов. Ее поговорки: «серебряный», «жемчужный», «брильянтовой» как нельзя лучше обрисовывают эту подлянку.
Рисположенский — и этот тип я помню в лице безместных титюлерных советников, стоящих обыкновенно у Иверских ворот, и столь любезных сердцу купеческому адвокатов, великолепно описывающих в каждом прошении все доблестные качества своего клиента и неимоверное количество детей. В том месте, где Рисположенский отказывается пить вино, а просит заменить его водкою, он обрисовывает всю его многопутную, грязную жизнь, приучившую его наперекор чувству вкуса исключительно к одной только водке.
Главное лицо пьесы Большов, а за ним Подхалюзин, оба они похожи друг на друга. Один подлец старый, а другой подлец молодой. Старость одурила Большова, затемнила его плутовские очи, и он дался в обман одному, думая обмануть и удачно обманывая прежде 100 людей. <…>
…кладя на сердце руку, говорю я: Ваш «Банкрут» — купеческое «Горе от ума», или, точнее сказать: купеческие «Мертвые души».»
(А. Ф. Писемский — А. Н. Островскому, 7 апреля 1850 г.)
Н. А. Добролюбов:
«… [в пьесе] мы видим опять ту же религию лицемерства и мошенничества, то же бессмыслие и самодурство одних и ту же обманчивую покорность, рабскую хитрость других… < …> Здесь нам представляется несколько степеней угнетения, указывается некоторая система в распределении самодурства, дается очерк его истории… < …>
…сама по себе комедия эта принадлежит к наиболее ярким и выдержанным произведениям Островского… не будучи играна на сцене, она менее популярна в публике, нежели другие его пьесы… …В ней изображаются подвижные плутовские натуры, развившиеся под гнетом самодурства. Таковы здесь все лица, исключая Аграфены Кондратьевны. Они деятельно подчинились самодурству, растлили свой ум, сделались сами участниками гадостей, порождаемых деспотическим гнетом.»
(Н. А. Добролюбов, статья «Темное царство», 1859 г.)
А. В. Дружинин:
«Комедия «Свои люди — сочтемся»… главная и несравненная ее красота заключается в ее постройке. С этой точки зрения ей уступают и «Ревизор«, которого интрига не нова и отчасти грешит противу правдоподобия, и «Горе от ума», где она раздроблена и не довольно энергична.
Интрига комедии г. Островского — совершенство по замыслу и по блеску исполнения. Она истинна, проста, всеми сторонами соприкасается действительной жизни, без усилия принимает в себя несколько комических и характерных эпизодов, обнимает собою значительнейшие моменты в быте русского торгового класса, ни на один миг не замедляется в своем течении, вполне захватывает собой внимание читателя и, наконец, на последних страницах произведения, как громовым ударом, разражается катастрофой, в которой не знаешь, чему более удивляться — потрясающему ли драматизму положений, или простоте средств, какими этот драматизм достигнут. Оттого вся драма, взятая в целости, производит впечатление, какое только могут производить первоклассные творения. <…>
Лица комедии живы, объективно художественны, верны действительности в сфере, в которой они действуют. В отношении типическом… они стоят ниже лиц грибоедовских и гоголевских. Как ни новы и ни правдивы Подхалюзин, Большов и Ризположенский*, их нельзя равнять с Хлестаковым, Скалозубом, Молчалиным, Подколесиным. Диапазон наших умерших драматургов чище, их лица более общие и, следственно, более типичны. <…>
Такой широты создания нельзя требовать от действующих лиц первой комедии Островского. Типичность Ризположенского и Подхалюзина не есть общая типичность, по которой всякий человек увидит в этих лицах воплощение той или другой частицы своего собственного я. Эти люди совершенно на своем месте в их драме, в их сфере, в их среде интересов. В области искусства они явление, а не проявление, мастерское создание художника, но не вдохновенное порождение великого поэта. <…>
Язык, которым говорят действующие лица комедии г. Островского, не уступает языку Гоголя и Грибоедова. <…> Мы очень знаем, что у писателя, подобного г. Островскому, мужик не заговорит речью купца, купец — речью чиновника, а чиновник — речью дьячка, недавно покинувшего семинарию… <…> Язык, на каком говорят действующие лица комедии «Свои люди — сочтемся» (и всех других произведений г. Островского), есть сила и несомненная принадлежность первоклассного писателя, вековой штемпель, который он кладет на свои произведения, квинтэссенция его могущественного таланта. О таком языке стоит говорить и думать не одним защитникам чистоты русского слога. <…>
Язык господина Островского не только меток, верен, энергичен, поражает комическими особенностями — всех этих достоинств недостаточно, чтоб поставить его наряду с языком Гоголя и Грибоедова. Автору комедии «Свои люди — сочтемся» с первого разу далась высшая наука. Его действующие лица говорят так, что каждою своей фразою высказывают себя самих, весь свой характер, все свое воспитание, все свое прошлое и настоящее. Язык, доведенный до такой художественной степени, есть сильнейшее орудие в руках писателя, он дается только писателям образцовым, первоклассным.»
(А. В. Дружинин, «Библиотека для чтения», 1859 г.)
*Дружинин называет героя Ризположенским, тогда как в современных академических текстах эта фамилия пишется как Рисположенский.
Это был анализ пьесы «Свои люди — сочтемся» Островского: взгляд Писемского, Добролюбова, Дружинина.
Все материалы по пьесе «Свои люди — сочтемся!»Все материалы по творчеству Островского
