 |
| «Медный всадник» и Евгений. Художник М. С. Родионов |
Император Петр I является центральным героем поэмы «Медный всадник» Пушкина.
В этой статье представлен цитатный образ Петра I в поэме «Медный всадник» Пушкина: характеристика, описание персонажа, а также сравнительный анализ образов Петра I и Евгения.
В статье использованы цитаты из публикации В.Я. Брюсова «Медный всадник» (1909 г.)
Краткое содержание поэмы
Все материалы по поэме «Медный всадник»
Петр I в поэме «Медный всадник» Пушкина
Если присмотреться к характеристике двух героев «Медного Всадника», станет явным, что Пушкин стремился всеми средствами сделать одного из них — Петра — сколько возможно более «великим», а другого — Евгения — сколько возможно более «малым», «ничтожным».
«Великий Петр», по замыслу поэта, должен был стать олицетворением мощи самодержавия в ее крайнем проявлении; «бедный Евгений» — воплощением крайнего бессилия обособленной, незначительной личности.
Петр Великий принадлежал к числу любимейших героев Пушкина. Пушкин внимательно изучал Петра, много о нем думал, посвящал ему восторженные строфы, вводил его как действующее лицо в целые эпопеи, в конце жизни начал работать над обширной «Историей Петра Великого». Во всех этих изысканиях Петр представлялся Пушкину существом исключительным, как бы превышающим человеческие размеры. <…>
Однако Пушкин всегда видел в Петре и крайнее проявление самовластия, граничащее с деспотизмом. <…> В «Медном Всаднике» те же черты мощи и самовластия в образе Петра доведены до последних пределов.
Открывается повесть образом властелина, который в суровой пустыне задумывает свою борьбу со стихиями и с людьми. Он хочет безлюдный край обратить в «красу и диво полнощных стран», из топи болот воздвигнуть пышную столицу и в то же время для своего полуазиатского народа «в Европу прорубить окно». В первых стихах нет даже имени Петра, сказано просто:
На берегу пустынных волн // Стоял Он, дум великих полн. <…>
Но Пушкин чувствовал, что исторический Петр, как ни преувеличивать его обаяние, все же останется только человеком. <…> И вот, чтобы сделать своего героя чистым воплощением самодержавной мощи, чтобы и во внешнем отличить его ото всех людей, Пушкин переносит действие своей повести на сто лет вперед … и заменяет самого Петра — его изваянием, его идеальным образом.
Герой повести — не тот Петр, который задумывал «грозить Шведу» и звать к себе «в гости все флаги», но «Медный Всадник», «горделивый истукан» и прежде всего «кумир». Именно «кумиром», то есть чем-то обожествленным, всего охотнее и называет сам Пушкин памятник Петра …
Во всех сценах повести, где является «Медный Всадник», изображен он как существо высшее, не знающее себе ничего равного. На своем бронзовом коне он всегда стоит «в вышине»; он один остается спокойным в час всеобщего бедствия, когда кругом «все опустело», «все побежало», все «в трепете». <…>
Говоря об этом кумире, высящемся над огражденною скалою, Пушкин, всегда столь сдержанный, не останавливается перед самыми смелыми эпитетами: это — и «властелин Судьбы», и «державец полумира»…
Высшей силы это обожествление Петра достигает в тех стихах, где Пушкин, забыв на время своего Евгения, сам задумывается над смыслом подвига, совершенного Петром:
О, мощный властелин Судьбы! // Не так ли ты над самой бездной, // На высоте уздой железной // Россию поднял на дыбы?
Образ Петра преувеличен здесь до последних пределов. Это уже не только победитель стихий, это воистину «властелин Судьбы». Своей «роковой волей» направляет он жизнь целого народа. <…> И сам поэт, охваченный ужасом перед этой сверхчеловеческой мощью, не умеет ответить себе, кто же это перед ним.
Ужасен он в окрестной мгле! // Какая дума на челе! // Какая сила в нем сокрыта!
Таков первый герой «петербургской повести»: Петр, Медный Всадник, полубог. Пушкин позаботился, чтобы второй герой, «бедный, бедный мой Евгений», был истинною ему противоположностью.
Пушкин нашел неуместным рассказывать о предках того героя, который, по замыслу повести, должен быть ничтожнейшим из ничтожных, … лишил его «прозвания», то есть фамилии… Длинная родословная заменилась немногими словами:
Прозванья нам его не нужно, // Хотя в минувши времена // Оно, быть может, и блистало…
Образы Петра I и Евгения в поэме «Медный всадник»
Пушкин постарался совершенно обезличить своего героя. <…> Таков второй герой «петербургской повести» — ничтожный коломенский чиновник, «бедный Евгений»…
В начале «Вступления» Пушкин не нашел нужным назвать по имени своего первого героя, так как достаточно о нем сказать «Он», чтобы стало ясно, о ком речь. Введя в действие своего второго героя, Пушкин также не назвал его, находя, что «прозванья нам его не нужно».
Изо всего, что сказано в повести о Петре Великом, нельзя составить определенного облика: все расплывается во что-то громадное, безмерное, «ужасное». Нет облика и у «бедного» Евгения, который теряется в серой, безразличной массе ему подобных «граждан столичных».
Приемы изображения того и другого, — покорителя стихий и коломенского чиновника, — сближаются между собою, потому что оба они — олицетворения двух крайностей: высшей человеческой мощи и предельного человеческого ничтожества…»
(Источник: статья В.Я. Брюсова «Медный всадник» (1909 г.))
Это был анализ образа Петра I в поэме «Медный всадник» Пушкина: сравнительный анализ образов Петра I и Евгения.
