Это, наверное, самое удивительное и впечатляющее своей простотой. Перов давно ищет в природе этих трех персонажей, которые с большим усилием тянут на своих детских плечах большую бочку с водой. Перов быстро определился с второстепенными персонажами, но не смог найти центрального парня. И очень немногие соглашались пойти в мастерскую позировать.
Художник рисовал множество этюдных зарисовок, ища лицо ребенка, но никак не мог запечатлеть лицо страдания. Композиция уже найдена, трио уже создано
— но среднего лица не было. И вот однажды он обнаружил такое лицо среди попрошайничающих детей. Я нашла родителей этого парня — простых крестьян и стала уговаривать их позволить мне нарисовать парня на холсте. Мать долго не соглашалась. Народ тогда был темный и верил во всякие суеверия. Одно из суеверий: человек, накрашенный один раз, скоро умрет. Вот что напугало бедную женщину. И все же она согласилась.
Полотно было готово. Его ждало триумфальное будущее. На выставке всех потрясла трагичность полотна, его грустная безысходность. Но однажды Третьяков сам заметил, что несколько дней подряд одна и та же женщина подходила к холсту, стояла перед ним и долго плакала. А потом узнал, что это мать того самого «центра». Вскоре он рассказал художнику о ее визите, и тот встретил ее на полотне. Как оказалось, мальчик умер от тифа, и поэтому она приходит на полотно, ведь на ней он жив и до сих пор здоров. Таким образом, само суеверие косвенно подтверждалось.
«Тройка» и сейчас поражает воображение. Но посмотрите, как иначе художник хотел сделать свое полотно. У эскиза совсем другие лица и даже композиция совсем другая. Поворот голов, удаляющийся прохожий на заднем плане, стены огромного дома… В эскизе все обрисовано по-другому, а само готовое полотно в представлении наполнено деталями и слегка измененными пропорциями. Но от этого творение не стало хуже.
